Гримассо

ㅤ ▌Акт первый — В тот день, когда небо отвернулось, я родился без лица... Гримассо появился на свет в душном предрассветном часу в одной из самых убогих лачуг города Сиккис, расположенного на южной окраине Домена Пустыни, где выжженная солнцем земля встречалась с бескрайними песчаными дюнами. Его родители, Зефирион и Мираэль, принадлежали к обычным пепельным эльфам – одной из многочисленных низших рас, населявших окраины человеческих владений. Пепельные эльфы получили свое название из-за характерного оттенка кожи, который делал их легко узнаваемыми среди других народов, и эта особенность часто становилась причиной презрения со стороны людей, считавших их уродливыми и неполноценными. Зефирион работал носильщиком на рынках Сиккиса, таская на своих худых плечах тяжелые мешки с зерном, специями и прочими товарами для местных торговцев, которые презрительно называли его «ушастой тварью» и платили гроши за изнурительный труд под палящим солнцем пустыни. Мираэль зарабатывала тем, что стирала белье для более состоятельных семей, проводя целые дни, склонившись над корытами с едкой водой, что разъедала кожу на руках до кровавых язв и наполняла легкие ядовитыми парами от дешевого мыла и отбеливателей. Их жилище представляло собой покосившуюся лачугу из необожженного кирпича и высушенного тростника, с протекающей крышей из пальмовых листьев и утрамбованным земляным полом, где в редкие дождливые дни образовывались лужи грязи, а в жаркие – глубокие трещины, через которые в дом проникали скорпионы и ядовитые пауки. Единственным окном служила дыра в стене, завешенная куском дырявой ткани, а дверью – сколоченные из досок створки, которые скрипели на самодельных петлях из согнутого железа и не защищали от песчаных бурь, регулярно обрушивавшихся на город. В этой убогой обстановке и провел свои первые годы будущий шут, окруженный нищетой, грязью и постоянным страхом перед завтрашним днем. Роды у Мираэль были тяжелыми и опасными – в их районе не было даже подобия лекаря, а повитуха, старая пепельная эльфийка по имени Каэтра, была полуслепой и тряслась от постоянного употребления дешевого алкоголя. Зефирион бегал по всему кварталу в поисках чистой воды и тряпок, но в их районе было трудно найти что-либо действительно чистое – вода в колодцах была мутной и отдавала тиной, а тряпки приходилось выпрашивать у соседей или красть с веревок для сушки белья. Мираэль кричала от боли почти сутки, а когда наконец появился ребенок, он был таким маленьким и слабым, что повитуха покачала головой и прошептала, что он вряд ли доживет до утра. Младенец родился с необычными для пепельных эльфов фиолетовыми глазами, что старая Каэтра посчитала дурным знаком, мрачно заметив, что таких детей духи пустыни отмечают для особой судьбы, не всегда счастливой. Первые месяцы жизни Гримассо балансировал на грани между жизнью и смертью – он часто болел, плохо ел и был настолько слаб, что родители боялись брать его на руки, опасаясь причинить вред хрупкому тельцу. Мираэль кормила сына грудью, но молока у нее было мало из-за скудного питания, и ребенок постоянно плакал от голода, а его плач был таким жалобным и слабым, что соседи шептались о том, что в доме Зефириона поселился призрак умершего младенца. Семья едва сводила концы с концами, часто оставаясь без еды по несколько дней подряд, питаясь лишь водой с солью и крошками хлеба, которые Мираэль находила, подметая лавки торговцев после закрытия рынка. Зефирион работал от рассвета до заката, но его заработка едва хватало на аренду жалкой лачуги и самые необходимые продукты, а любая болезнь или травма грозили семье полным разорением и голодной смертью. Когда Гримассо исполнилось полгода, он наконец окреп настолько, что перестал быть постоянным источником тревоги для родителей, хотя оставался худым и болезненным ребенком с огромными фиолетовыми глазами, которые казались слишком большими для его маленького лица. Мальчик рос в атмосфере постоянной нужды и страха родители боялись потерять работу, боялись заболеть, боялись не заплатить вовремя за жилье и оказаться на улице под палящим солнцем пустыни без крыши над головой. Маленький Гримассо не понимал причин родительских тревог, но чувствовал напряжение в доме и часто плакал без видимой причины, словно улавливая эмоции взрослых на каком-то подсознательном уровне. К году мальчик научился ходить, хотя был значительно слабее сверстников и часто падал от усталости после нескольких шагов по утрамбованному земляному полу их лачуги. Игрушек у него не было – родители не могли позволить себе купить даже самую простую тряпичную куклу, поэтому ребенок развлекался тем, что находил на улице: камешками необычной формы, палочками, которые можно было складывать в различные фигуры, блестящими осколками разбитой посуды. Зефирион и Мираэль любили своего сына всей душой, но суровая реальность не оставляла им времени на нежности – отец возвращался домой настолько уставшим, что едва мог стоять на ногах, а мать проводила большую часть дня за стиркой чужого белья, возвращаясь с воспаленными от едкой воды руками и болями в спине от постоянного наклонения над корытами. Единственным развлечением для семьи были редкие вечера, когда родители рассказывали сыну простые сказки о храбрых героях и прекрасных принцессах, хотя их голоса часто дрожали от усталости, а рассказы прерывались приступами кашля от постоянного вдыхания пыли и песка. В два года Гримассо начал проявлять первые признаки необычных способностей – он мог часами смотреть на пламя свечи, не моргая, и свеча при этом горела ярче и дольше обычного, словно подпитываясь его взглядом. Родители поначалу списывали это на детское воображение, но постепенно стали замечать, что с сыном происходят странные вещи – тени в доме двигались независимо от источников света, а иногда в воздухе появлялись едва заметные искорки, которые танцевали вокруг мальчика, когда он смеялся или плакал. Зефирион и Мираэль не понимали природы этих явлений, но инстинктивно чувствовали, что их сын особенный, хотя и не знали, хорошо это или плохо в их жестоком мире, где любое отличие от нормы могло стать причиной гонений. В три года ребенок стал более общительным и любознательным, постоянно задавая вопросы о том, почему небо синее, почему песок горячий днем и холодный ночью, почему люди на рынке говорят на их родителей грубые слова. Мираэль пыталась отвечать на вопросы сына как можно мягче, не желая слишком рано открывать ему глаза на жестокость окружающего мира, но мальчик был умным и наблюдательным, и постепенно начинал понимать, что их семья занимает одно из самых низких мест в социальной иерархии Сиккиса. Гримассо часто видел, как богатые торговцы и их дети одеты в красивые ткани и украшения, как они едят сладости и играют с дорогими игрушками, и хотя он не завидовал им в полном смысле слова, ребенок чувствовал несправедливость такого устройства мира, где одни имеют все, а другие влачат жалкое существование. К четырем годам финансовое положение семьи еще более ухудшилось – в Сиккис прибыла большая партия рабов из дальних земель, которые готовы были работать за еще меньшую плату, чем местные пепельные эльфы, и Зефирион потерял значительную часть заработка, а Мираэль была вынуждена конкурировать с более молодыми и сильными прачками. Семья все чаще оставалась без еды, и маленький Гримассо привык к постоянному чувству голода, которое стало для него нормой жизни. Родители начали все чаще говорить между собой шепотом, когда думали, что сын спит, и хотя мальчик не понимал значения всех слов, он чувствовал растущее отчаяние в их голосах и видел слезы на лице матери, когда она думала, что никто не смотрит. Именно в этот период в семье стали происходить странные события, связанные с растущими способностями Гримассо – иногда их скудная еда словно увеличивалась в количестве, хотя никто не приносил дополнительных продуктов, а в особенно холодные ночи в лачуге становилось теплее без всякой видимой причины. Родители не могли объяснить эти явления, но были благодарны любой помощи, даже если она приходила из непонятного источника. В пять лет Гримассо впервые столкнулся с открытой жестокостью внешнего мира – группа детей состоятельных торговцев поймала его возле колодца, когда он набирал воду для матери, и начала издеваться над ним, называя “пепельным ублюдком” и бросая в него камни и грязь. Мальчик пытался убежать, но споткнулся и упал, разбив коленки о острые камни, а дети продолжали его пинать и плевать на него, пока не появился взрослый и не прогнал их. Гримассо вернулся домой в слезах, с разорванной одеждой и ссадинами на теле, и когда родители увидели его состояние, они поняли, что их сын начинает познавать истинную суровость мира, где пепельные эльфы считались в здешних окрестностях низшими существами. Этот инцидент стал поворотным моментом в жизни семьи – Зефирион и Мираэль осознали, что не смогут защитить сына от всех опасностей и унижений, которые ждут его в будущем, и начали всерьез размышлять о том, как обеспечить ему лучшую судьбу, даже если это потребует от них болезненных жертв. ㅤㅤㅤ ▌Акт второй — Мой первый крик был смехом — и им затрещали купола... К шести годам ситуация в доме стала критической – Зефирион заболел хроническим кашлем от постоянного вдыхания пыли и песка на складах, и его работоспособность резко снизилась, что привело к потере большей части заработка. Мираэль была вынуждена работать еще больше, стирая белье с раннего утра до поздней ночи, но даже ее усилия не могли покрыть растущие долги семьи перед владельцем лачуги и местными торговцами, у которых они брали продукты в долг. Маленький Гримассо все чаще оставался один, играя с найденными на улице камешками и палочками, пока родители пытались заработать хоть какие-то деньги на пропитание. Мальчик научился развлекать себя сам, создавая из подручных материалов примитивные игрушки и рассказывая самому себе истории, которые становились все более фантастическими и странными по мере того, как его необычные способности продолжали развиваться. Иногда тени на стенах лачуги начинали двигаться в такт его рассказам, словно иллюстрируя придуманные им приключения, а воздух вокруг мальчика мерцал едва заметными искорками, когда он особенно увлекался игрой. Родители замечали эти странности, но были слишком измотаны борьбой за выживание, чтобы придавать им серьезное значение, списывая все на детское воображение и игру света. В семь лет Гримассо впервые увидел настоящее представление – через Сиккис проезжала небольшая труппа бродячих актеров, направлявшихся в столицу Домена Пустыни, и они устроили импровизированное выступление на главной площади города, надеясь заработать несколько крон от местных жителей. Мальчик пробрался сквозь толпу зрителей и, затаив дыхание, наблюдал за акробатами, жонглерами и клоунами, которые творили на его глазах настоящие чудеса ловкости и артистизма. Это был первый раз в его жизни, когда он видел людей, которые зарабатывали на жизнь тем, что дарили другим радость и смех, и это откровение потрясло его до глубины души. Особенно его поразил главный клоун труппы – худощавый человек в ярком костюме и белой маске, который мог заставить публику смеяться одним движением руки или выражением лица, а его акробатические номера были настолько изящными и опасными, что у зрителей перехватывало дыхание от восторга. Гримассо просидел все представление, не отрываясь от происходящего на сцене, и когда актеры закончили выступление и начали собирать пожертвования, мальчик подбежал к клоуну и схватил его за рукав, с горящими глазами спрашивая, как можно научиться делать такие удивительные вещи. Клоун улыбнулся и погладил ребенка по голове, сказав, что для этого нужны годы тренировок, талант и немного волшебства, но если мальчик действительно этого хочет, то нет ничего невозможного. Эта встреча стала поворотным моментом в жизни Гримассо – он вернулся домой, переполненный новыми мечтами и планами, и начал пытаться повторить увиденные трюки, используя самодельный реквизит из камней, палок и тряпок. Родители поначалу умилялись детским играм сына, но постепенно начали замечать, что его «представления» сопровождаются все более странным явлениями – предметы иногда зависали в воздухе дольше, чем позволяли законы природы, а тени мальчика множились и танцевали независимо от его движений. К восьми годам финансовое положение семьи стало совершенно безнадежным – долги накопились до такой степени, что владелец лачуги угрожал выселить их на улицу, а местные торговцы отказывались продавать им продукты даже за кроны, требуя сначала погасить старые долги. Зефирион практически не мог работать из-за прогрессирующей болезни легких, а Мираэль, несмотря на все усилия, не могла заработать достаточно денег, чтобы прокормить семью из трех человек. Родители все чаще проводили бессонные ночи, обсуждая их безвыходное положение и пытаясь найти какой-то выход из кризиса, но все возможные варианты казались либо нереалистичными, либо требовали ресурсов, которых у них не было. Именно в этот период до них дошли слухи о том, что один из местных работорговцев ищет детей необычной внешности для продажи в отдаленные провинции, где экзотические рабы ценились особенно высоко, и цена, которую он предлагал, могла бы решить все финансовые проблемы семьи. Поначалу Зефирион и Мираэль отвергали даже мысль о продаже собственного сына, но по мере того, как их положение становилось все более отчаянным, эта идея начинала казаться единственным способом спасти семью от полного краха. Работорговец, толстый и жадный человек по имени Балкарис, несколько раз приходил к их лачуге, предлагая все большую сумму за мальчика с необычными фиолетовыми глазами, уверяя родителей, что ребенок попадет в хорошие руки и будет жить в достатке, чего они никогда не смогут ему обеспечить. Гримассо не понимал сути разговоров взрослых, но чувствовал растущее напряжение в доме и видел, как родители плачут, когда думают, что он спит, а их шепотные разговоры становятся все более отчаянными и болезненными. Мальчик продолжал практиковать свои акробатические номера и «фокусы», не подозревая, что его необычные способности становятся все более заметными для окружающих и что именно они привлекли внимание работорговца, который планировал продать его как редкого мага-ребенка в одну из богатых провинций, где подобные экзоты высоко ценились среди местной знати. Решение пришло в одну особенно тяжелую ночь, когда семья уже третий день не ела ничего, кроме воды, а владелец лачуги пришел с последним предупреждением о выселении – Зефирион и Мираэль поняли, что у них не осталось выбора, и что продажа сына может быть единственным способом сохранить ему жизнь, поскольку на улицах Сиккиса ребенок просто умрет от голода и жажды вместе с ними. Утром они с тяжелым сердцем отправили сообщение Балкарису, соглашаясь на его предложение, но поставив условие, что смогут проводить сына и убедиться, что с ним будут хорошо обращаться в дороге. ㅤㅤㅤ ▌Акт третий — Поцелуй на прощанье. И кандалы вместо имени... День, когда Балкарис пришел за Гримассо, стал самым страшным в жизни восьмилетнего мальчика – родители пытались объяснить ему, что он отправляется в далекое путешествие к добрым людям, которые позаботятся о нем лучше, чем они могут, но их дрожащие голоса и слезы на лицах говорили ребенку совсем другое. Работорговец прибыл на рассвете с небольшим караваном, состоявшим из крытой повозки, запряженной двумя истощенными лошадьми, и нескольких вооруженных охранников, чьи лица выражали равнодушную жестокость людей, привыкших к чужим страданиям. Мираэль обняла сына в последний раз, шепча ему на ухо, что где бы он ни оказался, она всегда будет любить его и думать о нем, а Зефирион, сдерживая рыдания, сунул мальчику в карман маленький амулет – единственную ценную вещь в их доме, которую он носил с детства. Гримассо не понимал окончательности происходящего, думая, что родители скоро придут за ним, и покорно позволил Балкарису усадить себя в повозку рядом с двумя другими детьми – девочкой-лимпом с янтарными глазами и мальчиком-человеком с уродливыми шрамами на лице, которые молча смотрели на него с выражением безнадежной покорности. Путешествие до города Эссенс, расположенного в северной части континента, заняло почти месяц, и каждый день этого пути стал для Гримассо уроком выживания в жестоком мире рабства. Балкарис обращался с детьми как с товаром, кормя их достаточно, чтобы они не умерли от голода, но не настолько хорошо, чтобы они могли сопротивляться или пытаться бежать, а любые попытки плача или жалоб пресекались ударами кнута или лишением еды на целый день. Мальчик быстро понял, что выражение эмоций здесь крайне опасно, и начал учиться скрывать свои чувства за маской безразличия, хотя внутри его сердце разрывалось от тоски по родителям и страха перед неизвестным будущим. Другие дети в повозке рассказали ему страшные истории о том, что ждет рабов в различных местах – кого-то покупают для работы в шахтах, где люди умирают от тяжелого труда и ядовитых газов, кого-то продают в публичные дома для удовлетворения извращенных желаний богачей, а самых красивых и необычных отправляют в частные коллекции аристократов как живые украшения. Гримассо слушал эти рассказы с ужасом, но постепенно учился не показывать своих эмоций, понимая, что слабость может стать причиной еще более жестокого обращения. В Эссенсе караван остановился на рынке, где Балкарис выставил свой "товар" на продажу, заставляя детей демонстрировать свои особенности потенциальным покупателям – Гримассо должен был показывать свои необычные фиолетовые глаза и демонстрировать гибкость, которую он развил, играя в акробата дома. Среди покупателей был Маэстро Валдрис, владелец небольшого, но известного цирка "Танцующие тени", который искал новых артистов для своей труппы и обратил внимание на худого мальчика с необычными фиолетовыми глазами, уверяя родителей, что ребенок попадет в хорошие руки и будет жить в достатке, чего они никогда не смогут ему обеспечить. Гримассо не понимал сути разговоров взрослых, но чувствовал растущее напряжение в доме и видел, как родители плачут, когда думают, что он спит, а их шепотные разговоры становятся все более отчаянными и болезненными. Мальчик продолжал практиковать свои акробатические номера и «фокусы», не подозревая, что его необычные способности становятся все более заметными для окружающих и что именно они привлекли внимание работорговца, который планировал продать его как редкого мага-ребенка в одну из богатых провинций, где подобные экзоты высоко ценились среди местной знати. Решение пришло в одну особенно тяжелую ночь, когда семья уже третий день не ела ничего, кроме воды, а владелец лачуги пришел с последним предупреждением о выселении – Зефирион и Мираэль поняли, что у них не осталось выбора, и что продажа сына может быть единственным способом сохранить ему жизнь, поскольку на улицах Сиккиса ребенок просто умрет от голода и жажды вместе с ними. Утром они с тяжелым сердцем отправили сообщение Балкарису, соглашаясь на его предложение, но поставив условие, что смогут проводить сына и убедиться, что с ним будут хорошо обращаться в дороге. ㅤㅤㅤ ▌Акт третий — Поцелуй на прощанье. И кандалы вместо имени... День, когда Балкарис пришел за Гримассо, стал самым страшным в жизни восьмилетнего мальчика – родители пытались объяснить ему, что он отправляется в далекое путешествие к добрым людям, которые позаботятся о нем лучше, чем они могут, но их дрожащие голоса и слезы на лицах говорили ребенку совсем другое. Работорговец прибыл на рассвете с небольшим караваном, состоявшим из крытой повозки, запряженной двумя истощенными лошадьми, и нескольких вооруженных охранников, чьи лица выражали равнодушную жестокость людей, привыкших к чужим страданиям. Мираэль обняла сына в последний раз, шепча ему на ухо, что где бы он ни оказался, она всегда будет любить его и думать о нем, а Зефирион, сдерживая рыдания, сунул мальчику в карман маленький амулет – единственную ценную вещь в их доме, которую он носил с детства. Гримассо не понимал окончательности происходящего, думая, что родители скоро придут за ним, и покорно позволил Балкарису усадить себя в повозку рядом с двумя другими детьми – девочкой-лимпом с янтарными глазами и мальчиком-человеком с уродливыми шрамами на лице, которые молча смотрели на него с выражением безнадежной покорности. Путешествие до города Эссенс, расположенного в северной части континента, заняло почти месяц, и каждый день этого пути стал для Гримассо уроком выживания в жестоком мире рабства. Балкарис обращался с детьми как с товаром, кормя их достаточно, чтобы они не умерли от голода, но не настолько хорошо, чтобы они могли сопротивляться или пытаться бежать, а любые попытки плача или жалоб пресекались ударами кнута или лишением еды на целый день. Мальчик быстро понял, что выражение эмоций здесь крайне опасно, и начал учиться скрывать свои чувства за маской безразличия, хотя внутри его сердце разрывалось от тоски по родителям и страха перед неизвестным будущим. Другие дети в повозке рассказали ему страшные истории о том, что ждет рабов в различных местах – кого-то покупают для работы в шахтах, где люди умирают от тяжелого труда и ядовитых газов, кого-то продают в публичные дома для удовлетворения извращенных желаний богачей, а самых красивых и необычных отправляют в частные коллекции аристократов как живые украшения. Гримассо слушал эти рассказы с ужасом, но постепенно учился не показывать своих эмоций, понимая, что слабость может стать причиной еще более жестокого обращения. В Эссенсе караван остановился на рынке, где Балкарис выставил свой "товар" на продажу, заставляя детей демонстрировать свои особенности потенциальным покупателям – Гримассо должен был показывать свои необычные фиолетовые глаза и демонстрировать гибкость, которую он развил, играя в акробата дома. Среди покупателей был Маэстро Валдрис, владелец небольшого, но известного цирка "Танцующие тени", который искал новых артистов для своей труппы и обратил внимание на худого мальчика с пронзительными глазами и природной грацией движений. Валдрис был человеком средних лет с седеющими волосами и умными, но холодными глазами, который рассматривал существ прежде всего с точки зрения их полезности для его бизнеса, и в Гримассо он увидел потенциального акробата и клоуна, который мог бы привлечь публику своей экзотической внешностью. Сделака была заключена быстро – Валдрис заплатил Балкарису солидную сумму и увез мальчика в свой цирк, расположенный на окраине Эссенса в комплексе деревянных строений, окруженных высоким забором. Цирк "Танцующие тени" оказался местом, где красота и ужас переплетались самым причудливым образом – днем здесь царила атмосфера волшебства и чуда, артисты репетировали свои номера, а воздух звенел от музыки и смеха, но ночью это место превращалось в настоящую тюрьму, где рабы-артисты жили в тесных клетках и подвергались жестоким наказаниям за малейшие провинности. Гримассо поместили в общую спальню с другими детьми-артистами, где на соломенных подстилках спали мальчики и девочки разных рас и возрастов, объединенные общей судьбой и необходимостью развлекать публику, чтобы выжить. Его первым наставником стал Кориан, пятнадцатилетний акробат-зверолюд, который уже три года жил в цирке и научился выживать, следуя простым правилам: никогда не показывай боль, всегда улыбайся на публике, выполняй приказы без вопросов и не пытайся сбежать, потому что за пределами цирка тебя ждет только смерть или еще худшая участь. Кориан объяснил новичку, что Маэстро Валдрис может быть щедрым хозяином, если артисты приносят ему прибыль, но безжалостно избавляется от тех, кто не оправдывает ожиданий, продавая их на галеры или в каменоломни, откуда никто не возвращается живым. Обучение Гримассо началось с самых основ – его заставляли часами заниматься растяжкой и гимнастикой, развивая гибкость и силу, необходимые для акробатических номеров, а параллельно учили основам актерского мастерства, объясняя, как управлять выражением лица, голосом и движениями тела, чтобы вызывать у публики нужные эмоции. Особое внимание уделялось искусству клоунады – Гримассо должен был научиться смешить людей даже тогда, когда сам был готов плакать от боли и усталости, и эта наука оказалась одной из самых сложных в его жизни. Тренер по клоунаде, старый артист по имени Феликс, который потерял ногу в несчастном случае и теперь не мог выступать на арене, учил мальчика, что истинное искусство клоуна заключается не в том, чтобы быть смешным, а в том, чтобы превращать собственную боль в радость для других, используя страдание как топливо для творчества. Феликс часто повторял, что клоун – это человек, который плачет внутри, но смеется снаружи, и что маска шута должна стать второй кожей, скрывающей истинные чувства от всего мира. Физические тренировки были изнурительными и часто болезненными – Гримассо учился ходить по канату, жонглировать различными предметами, выполнять сложные акробатические элементы и падать так, чтобы не получить серьезных травм. Каждый день его тело покрывалось новыми синяками и ссадинами, но мальчик быстро понял, что жалобы только усугубят его положение, и научился терпеть боль молча, превращая каждый вздох страдания в улыбку или шутку. Постепенно он начал понимать, что его необычные способности, которые проявлялись дома случайно, могут стать частью его номеров – тени действительно танцевали вокруг него более живо, чем вокруг других артистов, а мелкие предметы иногда зависали в воздухе чуть дольше, чем должны были по законам физики. Тренеры поначалу не замечали этих тонкостей, списывая все на мастерство и везение, но Гримассо начал осознанно развивать свои странные таланты, экспериментируя с ними во время ночных тренировок, когда никто не смотрел. Его первое выступление на арене состоялось через полгода обучения, когда ему исполнилось девять лет, и это был одновременно триумф и травма, которая навсегда изменила его восприятие мира. Гримассо должен был выступать в роли помощника главного клоуна, выполняя простые трюки и реагируя на его шутки, но когда он вышел на арену и увидел сотни лиц, смотрящих на него в ожидании развлечения, мальчик почувствовал странную смесь ужаса и восторга. Публика приняла его с энтузиазмом – его экзотическая внешность и природная грация произвели сильное впечатление, а когда он начал выполнять свои номера, зрители наградили его громкими аплодисментами и криками одобрения. Впервые в жизни Гримассо почувствовал, что значит быть центром внимания, получать восхищение и любовь толпы, и это ощущение оказалось настолько сильным и опьяняющим, что мальчик понял – он готов терпеть любые страдания ради этих мгновений триумфа на арене. После выступления Маэстро Валдрис впервые похвалил своего нового артиста, сказав, что из него может получиться настоящая звезда, если он будет усердно работать и слушаться приказов, а зрители еще долго обсуждали необычного мальчика-клоуна с фиолетовыми глазами и удивительной способностью заставлять публику смеяться и плакать одновременно. Следующие три года жизни в цирке стали для Гримассо периодом интенсивного развития как артиста и как личности – он быстро прогрессировал в мастерстве, осваивая все более сложные номера и становясь одним из самых популярных артистов труппы, но параллельно в его душе росло понимание того, что красота и магия циркового искусства построены на страданиях рабов, которых принуждают развлекать публику под угрозой наказания или смерти. Мальчик научился жить двойной жизнью – на арене он был веселым и беззаботным клоуном, который дарил людям смех и радость, а за кулисами оставался молчаливым и замкнутым ребенком, который мечтал о свободе и думал о родителях, не зная, живы ли они еще. Постепенно цирк действительно стал его домом, но домом-тюрьмой, где он чувствовал себя одновременно защищенным и пленным, любимым публикой и презираемым как раб, талантливым артистом и бесправной собственностью. Именно в эти годы в характере Гримассо начали формироваться те черты, которые позже определили его судьбу – способность скрывать истинные эмоции за маской веселья, умение находить красоту в страдании и превращать боль в искусство, а также глубокая внутренняя потребность в свободе, которая росла с каждым днем, проведенным в неволе. ㅤㅤㅤ ▌Акт четвертый — Мой новый мир… В возрасте десяти лет Гримассо впервые увидел группу морских торговцев, которые приехали в Эссенс по делам и посетили цирк в качестве развлечения – их загорелые лица, свободная походка, яркие татуировки и особенно серебряные серьги в ушах произвели на мальчика неизгладимое впечатление, символизируя для него настоящую свободу и приключения за пределами циркового забора. Моряки рассказывали удивительные истории о далеких землях, морских битвах и сокровищах, спрятанных на необитаемых островах, и Гримассо слушал их с замиранием сердца, мечтая когда-нибудь отправиться в такие же путешествия и увидеть мир за горизонтом. Особенно его поразил старый боцман с шрамом через все лицо, который носил три серебряных кольца в левом ухе и объяснил мальчику, что каждая серьга символизирует пересеченное море и что настоящий моряк зарабатывает право носить их кровью и потом. Эта встреча настолько вдохновила Гримассо, что он решил во что бы то ни стало добыть себе серьги, чтобы хотя бы внешне походить на этих свободных людей моря, даже если сам он пока был прикован к арене цирка цепями рабства. В течение нескольких недель мальчик копил кроны, которые иногда зрители бросали артистам в знак особого восхищения, прячя их в потайном кармане своего костюма и тщательно пересчитывая каждую ночь перед снм. Когда накопленной суммы хватило на покупку трех небольших серебряных колец, Гримассо попросил одного из старших артистов, которому иногда разрешали выходить в город за покупками, приобрести для него украшения, сказав, что они нужны для нового номера. Процедуру прокалывания уха он провел сам, используя тонкую иглу, украденную из швейной мастерской цирка, и хотя боль была ужасной, а ухо распухло и кровоточило несколько дней, мальчик терпел молча, считая это своеобразным ритуалом посвящения в братство свободных людей моря. Когда серьги наконец зажили и Гримассо увидел свое отражение в зеркале с тремя серебряными кольцами в ухе, он почувствовал, что стал немного ближе к своей мечте о свободе, хотя понимал, что это всего лишь иллюзия, красивый символ без реальной силы. Тем не менее, серьги стали для него талисманом надежды и напоминанием о том, что где-то за пределами цирка существует мир, в котором люди сами выбирают свою судьбу и не зависят от прихотей хозяев. Маэстро Валдрис поначалу не одобрил самовольное украшательство своего артиста, но публика приняла новый образ Гримассо с восторгом, находя серьги экзотическими и привлекательными, поэтому хозяин цирка решил не наказывать мальчика, а наоборот, включить морскую тематику в его номера, заставляя его изображать юного пирата или матроса в различных сценках. Жизнь в цирке продолжалась своим чередом – ежедневные тренировки, выступления, скудная еда и постоянное напряжение от необходимости постоянно быть “на высоте” перед публикой и хозяевами, но Гримассо постепенно адаптировался к этому ритму и даже находил в нем определенную стабильность и предсказуемость. Его мастерство росло с каждым месяцем, номера становились все более сложными и зрелищными, а популярность среди зрителей достигла такого уровня, что многие приходили в цирк специально ради того, чтобы увидеть выступление мальчика с фиолетовыми глазами и серебряными серьгами. К двенадцати годам Гримассо стал одним из главных артистов труппы, его имя красовалось на афишах наравне со взрослыми исполнителями, а Маэстро Валдрис все чаще хвалил его перед другими артистами как пример того, каким должен быть настоящий профессионал. Однако эта растущая слава и успех имели обратную сторону – хозяин цирка становился все более требовательным и придирчивым к своей “звезде”, ожидая от него безупречного исполнения каждый раз и болезненно реагируя на малейшие ошибки или промахи. Валдрис начал пить больше обычного, особенно после неудачных выступлений или финансовых проблем, и в такие моменты его характер менялся до неузнаваемости – добродушный и расчетливый бизнесмен превращался в жестокого тирана, который вымещал свои разочарования на беззащитных артистах-рабах. Кульминация наступила в один особенно тяжелый вечер, когда цирк готовился к важному представлению перед высокопоставленными гостями из столицы, а Маэстро Валдрис провел весь день, распивая крепкое вино и ругаясь с кредиторами, которые требовали немедленного погашения долгов. Гримассо, как обычно, репетировал свой номер, но в тот день у него что-то не задавалось – он дважды упал с каната и неудачно поймал жонглируемые мячи, что в обычной ситуации не имело бы особого значения, но в тот момент показалось Валдрису катастрофой. Пьяный хозяин цирка ворвался на репетиционную площадку в состоянии неконтролируемой ярости, крича, что его главная “звезда” позорит его перед важными гостями и что он потратил целое состояние на никчемного раба, который не может выполнить простейшие трюки. Не дожидаясь объяснений или оправданий, Валдрис набросился на двенадцатилетнего мальчика с кулаками, нанося удары по лицу и телу с такой силой, словно бил взрослого мужчину, а не ребенка. Гримассо пытался защититься и оправдаться, но пьяный хозяин был в состоянии берсерка и не слышал ничего, кроме собственных криков и ругательств, продолжая избивать мальчика до тех пор, пока тот не упал на землю и не потерял сознание от боли и шока. Когда Гримассо пришел в себя, его лицо было настолько изуродовано синяками и ссадинами, что он не мог открыть левый глаз, а губы распухли до такой степени, что говорить было практически невозможно. Другие артисты, которые не посмели вмешаться во время избиения из страха самим стать жертвами гнева хозяина, теперь с ужасом смотрели на результат его ярости, понимая, что представление, назначенное на тот же вечер, может быть сорвано из-за того, что главный артист не сможет выступать в таком состоянии. Феликс, старый тренер по клоунаде, который потерял ногу в несчастном случае и теперь не мог выступать на арене, учил мальчика, что истинное искусство клоуна заключается не в том, чтобы быть смешным, а в том, чтобы превращать собственную боль в радость для других, используя страдание как топливо для творчества. Феликс часто повторял, что клоун – это человек, который плачет внутри, но смеется снаружи, и что маска шута должна стать второй кожей, скрывающей истинные чувства от всего мира. Физические тренировки были изнурительными и часто болезненными – Гримассо учился ходить по канату, жонглировать различными предметами, выполнять сложные акробатические элементы и падать так, чтобы не получить серьезных травм. Каждый день его тело покрывалось новыми синяками и ссадинами, но мальчик быстро понял, что жалобы только усугубят его положение, и научился терпеть боль молча, превращая каждый вздох страдания в улыбку или шутку. Постепенно он начал понимать, что его необычные способности, которые проявлялись дома случайно, могут стать частью его номеров – тени действительно танцевали вокруг него более живо, чем вокруг других артистов, а мелкие предметы иногда зависали в воздухе чуть дольше, чем должны были по законам физики. Тренеры поначалу не замечали этих тонкостей, списывая все на мастерство и везение, но Гримассо начал осознанно развивать свои странные таланты, экспериментируя с ними во время ночных тренировок, когда никто не смотрел. Его первое выступление на арене состоялось через полгода обучения, когда ему исполнилось девять лет, и это был одновременно триумф и травма, которая навсегда изменила его восприятие мира. Гримассо должен был выступать в роли помощника главного клоуна, выполняя простые трюки и реагируя на его шутки, но когда он вышел на арену и увидел сотни лиц, смотрящих на него в ожидании развлечения, мальчик почувствовал странную смесь ужаса и восторга. Публика приняла его с энтузиазмом – его экзотическая внешность и природная грация произвели сильное впечатление, а когда он начал выполнять свои номера, зрители наградили его громкими аплодисментами и криками одобрения. Впервые в жизни Гримассо почувствовал, что значит быть центром внимания, получать восхищение и любовь толпы, и это ощущение оказалось настолько сильным и опьяняющим, что мальчик понял – он готов терпеть любые страдания ради этих мгновений триумфа на арене. После выступления Маэстро Валдрис впервые похвалил своего нового артиста, сказав, что из него может получиться настоящая звезда, если он будет усердно работать и слушаться приказов, а зрители еще долго обсуждали необычного мальчика-клоуна с фиолетовыми глазами и удивительной способностью заставлять публику смеяться и плакать одновременно. Следующие три года жизни в цирке стали для Гримассо периодом интенсивного развития как артиста и как личности – он быстро прогрессировал в мастерстве, осваивая все более сложные номера и становясь одним из самых популярных артистов труппы, но параллельно в его душе росло понимание того, что красота и магия циркового искусства построены на страданиях рабов, которых принуждают развлекать публику под угрозой наказания или смерти. Мальчик научился жить двойной жизнью – на арене он был веселым и беззаботным клоуном, который дарил людям смех и радость, а за кулисами оставался молчаливым и замкнутым ребенком, который мечтал о свободе и думал о родителях, не зная, живы ли они еще. Постепенно цирк действительно стал его домом, но домом-тюрьмой, где он чувствовал себя одновременно защищенным и пленным, любимым публикой и презираемым как раб, талантливым артистом и бесправной собственностью. Именно в эти годы в характере Гримассо начали формироваться те черты, которые позже определили его судьбу – способность скрывать истинные эмоции за маской веселья, умение находить красоту в страдании и превращать боль в искусство, а также глубокая внутренняя потребность в свободе, которая росла с каждым днем, проведенным в неволе. ㅤㅤㅤ ▌Акт четвертый — Мой новый мир… В возрасте десяти лет Гримассо впервые увидел группу морских торговцев, которые приехали в Эссенс по делам и посетили цирк в качестве развлечения – их загорелые лица, свободная походка, яркие татуировки и особенно серебряные серьги в ушах произвели на мальчика неизгладимое впечатление, символизируя для него настоящую свободу и приключения за пределами циркового забора. Моряки рассказывали удивительные истории о далеких землях, морских битвах и сокровищах, спрятанных на необитаемых островах, и Гримассо слушал их с замиранием сердца, мечтая когда-нибудь отправиться в такие же путешествия и увидеть мир за горизонтом. Особенно его поразил старый боцман с шрамом через все лицо, который носил три серебряных кольца в левом ухе и объяснил мальчику, что каждая серьга символизирует пересеченное море и что настоящий моряк зарабатывает право носить их кровью и потом. Эта встреча настолько вдохновила Гримассо, что он решил во что бы то ни стало добыть себе серьги, чтобы хотя бы внешне походить на этих свободных людей моря, даже если сам он пока был прикован к арене цирка цепями рабства. В течение нескольких недель мальчик копил кроны, которые иногда зрители бросали артистам в знак особого восхищения, прячя их в потайном кармане своего костюма и тщательно пересчитывая каждую ночь перед снм. Когда накопленной суммы хватило на покупку трех небольших серебряных колец, Гримассо попросил одного из старших артистов, которому иногда разрешали выходить в город за покупками, приобрести для него украшения, сказав, что они нужны для нового номера. Процедуру прокалывания уха он провел сам, используя тонкую иглу, украденную из швейной мастерской цирка, и хотя боль была ужасной, а ухо распухло и кровоточило несколько дней, мальчик терпел молча, считая это своеобразным ритуалом посвящения в братство свободных людей моря. Когда серьги наконец зажили и Гримассо увидел свое отражение в зеркале с тремя серебряными кольцами в ухе, он почувствовал, что стал немного ближе к своей мечте о свободе, хотя понимал, что это всего лишь иллюзия, красивый символ без реальной силы. Тем не менее, серьги стали для него талисманом надежды и напоминанием о том, что где-то за пределами цирка существует мир, в котором люди сами выбирают свою судьбу и не зависят от прихотей хозяев. Маэстро Валдрис поначалу не одобрил самовольное украшательство своего артиста, но публика приняла новый образ Гримассо с восторгом, находя серьги экзотическими и привлекательными, поэтому хозяин цирка решил не наказывать мальчика, а наоборот, включить морскую тематику в его номера, заставляя его изображать юного пирата или матроса в различных сценках. Жизнь в цирке продолжалась своим чередом – ежедневные тренировки, выступления, скудная еда и постоянное напряжение от необходимости постоянно быть “на высоте” перед публикой и хозяевами, но Гримассо постепенно адаптировался к этому ритму и даже находил в нем определенную стабильность и предсказуемость. Его мастерство росло с каждым месяцем, номера становились все более сложными и зрелищными, а популярность среди зрителей достигла такого уровня, что многие приходили в цирк специально ради того, чтобы увидеть выступление мальчика с фиолетовыми глазами и серебряными серьгами. К двенадцати годам Гримассо стал одним из главных артистов труппы, его имя красовалось на афишах наравне со взрослыми исполнителями, а Маэстро Валдрис все чаще хвалил его перед другими артистами как пример того, каким должен быть настоящий профессионал. Однако эта растущая слава и успех имели обратную сторону – хозяин цирка становился все более требовательным и придирчивым к своей “звезде”, ожидая от него безупречного исполнения каждый раз и болезненно реагируя на малейшие ошибки или промахи. Валдрис начал пить больше обычного, особенно после неудачных выступлений или финансовых проблем, и в такие моменты его характер менялся до неузнаваемости – добродушный и расчетливый бизнесмен превращался в жестокого тирана, который вымещал свои разочарования на беззащитных артистах-рабах. Кульминация наступила в один особенно тяжелый вечер, когда цирк готовился к важному представлению перед высокопоставленными гостями из столицы, а Маэстро Валдрис провел весь день распивая крепкое вино и ругаясь с кредиторами, которые требовали немедленного погашения долгов. Гримассо, как обычно, репетировал свой номер, но в тот день у него что-то не задавалось – он дважды упал с каната и неудачно поймал жонглируемые мячи, что в обычной ситуации не имело бы особого значения, но в тот момент показалось Валдрису катастрофой. Пьяный хозяин цирка ворвался на репетиционную площадку в состоянии неконтролируемой ярости, крича, что его главная “звезда” позорит его перед важными гостями и что он потратил целое состояние на никчемного раба, который не может выполнить простейшие трюки. Не дожидаясь объяснений или оправданий, Валдрис набросился на двенадцатилетнего мальчика с кулаками, нанося удары по лицу и телу с такой силой, словно бил взрослого мужчину, а не ребенка. Гримассо пытался защититься и оправдаться, но пьяный хозяин был в состоянии берсерка и не слышал ничего, кроме собственных криков и ругательств, продолжая избивать мальчика до тех пор, пока тот не упал на землю и не потерял сознание от боли и шока. Когда Гримассо пришел в себя, его лицо было настолько изуродовано синяками и ссадинами, что он не мог открыть левый глаз, а губы распухли до такой степени, что говорить было практически невозможно. Другие артисты, которые не посмели вмешаться во время избиения из страха самим стать жертвами гнева хозяина, теперь с ужасом смотрели на результат его ярости, понимая, что представление, назначенное на тот же вечер, может быть сорвано из-за того, что главный артист не сможет выступать в таком состоянии. Феликс, старый тренер по клоунаде, который всегда относился к Гримассо с отеческой заботой, принес мальчику самодельную маску из белого фарфора, которую он когда-то изготовил для своих собственных выступлений, но никогда не использовал после травмы. Эта маска должна была скрыть следы избиения и позволить Гримассо выступить перед публикой, не шокируя зрителей своим изуродованным лицом, но для самого мальчика она стала символом гораздо более глубокого перевоплощения – впервые в жизни он понял, что его истинное лицо может быть слишком страшным или болезненным для окружающих, и что маска способна не только скрывать физические повреждения, но и защищать душу от внешнего мира. Когда Гримассо надел маску и посмотрел на себя в зеркало, он увидел совершенно другого человека – не избитого ребенка-раба, а таинственного артиста, чье истинное лицо скрыто от всех, включая его самого. Выступление в тот вечер прошло с огромным успехом – маска не только скрыла следы избиения, но и добавила номерам Гримассо особую мистическую атмосферу, которая завораживала публику и заставляла их гадать о личности скрытого за фарфором артиста. Среди зрителей в тот вечер находились представители одной из самых влиятельных аристократических семей столицы – граф Элариус Вентурини и его жена графиня Изабелла, которые приехали в Эссенс по делам и решили развлечься в местном цирке. Выступление юного клоуна в маске произвело на них такое сильное впечатление, что после представления они потребовали встречи с Маэстро Валдрисом, чтобы обсудить возможность приобретения этого необычного артиста для развлечения гостей в своем поместье. Валдрис, который все еще чувствовал себя виноватым за избиение своей “звезды” и одновременно был поражен успехом выступления в маске, согласился на переговоры, особенно когда узнал о размере суммы, которую готовы были заплатить аристократы за мальчика. Граф Вентурини объяснил, что ищет придворного шута для своего дворца, человека, который мог бы развлекать высокое общество своим остроумием и артистическими способностями, и что юный клоун в маске идеально подходит для этой роли благодаря своему таланту и загадочной внешности. Сделка была заключена той же ночью – Валдрис получил сумму, которая в несколько раз превышала его годовой доход от цирка, а Гримассо узнал, что снова меняет хозяина и отправляется в совершенно новую жизнь, о которой он не имел ни малейшего представления. Прощание с цирком было горько-сладким – с одной стороны, мальчик был рад покинуть место, где его могли избить до полусмерти за малейшую ошибку, но с другой стороны, это было единственное место, которое он мог назвать домом после разлуки с родителями, и здесь остались люди, которые стали для него чем-то вроде семьи. Старый Феликс подарил ему маску на прощание, сказав, что теперь она принадлежит ему по праву и что он должен носить ее не как способ скрыться от мира, а как символ своего истинного призвания артиста, способного превращать боль в красоту, а страдание в искусство. ㅤㅤㅤ ㅤㅤㅤ ▌Акт пятый — Те, кто смеялись – зажгли во мне огонь… В богатом поместье графа Элариуса Вентурини, расположенном в самом престижном районе столицы, Гримассо впервые в жизни оказался в мире роскоши и утонченности, который казался ему сказочным дворцом после лет нищеты и циркового быта. Дворец Вентурини представлял собой величественное здание из белого мрамора с позолоченными колоннами, хрустальными люстрами и бесконечными коридорами, украшенными дорогими гобеленами и картинами великих мастеров, а его комнаты были наполнены изысканной мебелью, редкими книгами и произведениями искусства, стоимость которых превышала бюджет целого города. Графиня Изабелла, элегантная женщина средних лет с холодными голубыми глазами и безупречными манерами, сразу же взяла на себя обучение нового придворного шута, объясняя ему правила поведения в высшем обществе и требования, которые предъявляются к развлечениям аристократии. Она рассказала Гримассо, что его роль будет кардинально отличаться от циркового артиста – теперь он должен не просто выполнять акробатические трюки, а становиться живым украшением салонов, остроумным собеседником, способным развеселить скучающих аристократов изысканными шутками и элегантными выходками, не переходя при этом границы приличия. Первые месяцы во дворце стали для тринадцатилетнего Гримассо периодом интенсивного обучения – его учили правильно говорить, избавляя речь от простонародных оборотов и грубых слов, обучали основам этикета, танцам, музыке и даже элементарной грамоте, поскольку придворный шут должен был уметь читать и цитировать классических авторов для создания более изощренных шуток. Граф Элариус оказался человеком образованным и в меру злопамятным, который относился к своему новому шуту не как к рабу, а скорее как к дорогой игрушке или экзотическому питомцу, требуя от него развлечений и послушания, но не проявляя пока что той жестокости, которая была характерна для Маэстро Валдриса. Тем не менее, Гримассо быстро понял, что его положение во дворце остается положением собственности, пусть и очень ценной – он не имел права покидать поместье без разрешения, его день был расписан по минутам в соответствии с потребностями хозяев, а любое неповиновение или неудачное выступление могло привести к наказанию или даже продаже другому владельцу. Жил он в небольшой, но уютно обставленной комнате в башне дворца, которая предназначалась для особых слуг – здесь была настоящая кровать с мягким матрасом, письменный стол, шкаф с костюмами для выступлений и даже небольшое окно с видом на дворцовый сад, что казалось невероятной роскошью после циркового барака и родительской лачуги. Костюмы, которые ему сшили дворцовые портные, были произведениями искусства – богато вышитые шелка и бархат, украшенные золотыми нитями и драгоценными камнями, каждый наряд стоил больше, чем его родители зарабатывали за всю жизнь, и Гримассо часами рассматривал себя в зеркале, не веря, что этот элегантно одетый юноша – он сам. Маска также была заменена на более изысканную версию – мастер-ювелир создал для него несколько фарфоровых лиц с тонкой росписью золотом и серебром, каждая из которых предназначалась для определенного типа выступлений и соответствовала различным костюмам. Обучение искусству придворного шута оказалось гораздо более сложным и тонким, чем цирковая акробатика – Гримассо должен был научиться читать настроение аудитории, понимать скрытые намеки и подтексты в разговорах аристократов, создавать шутки, которые бы развлекали, но не оскорбляли, и всегда помнить о том, кто из присутствующих обладает реальной властью и влиянием. Графиня Изабелла часами объясняла ему тонкости дворцовой жизни, рассказывая о связях между различными семьями, старых обидах и союзах, финансовых интересах и политических интригах, которые определяли поведение высшего общества, и Гримассо постепенно начал понимать, что аристократический мир – это огромный театр, где каждый играет свою роль, скрывая истинные мотивы за маской вежливости и изысканных манер. Его первое выступление перед высшим обществом состоялось на балу в честь дня рождения графини, где собрались представители самых влиятельных семей столицы, и Гримассо должен был развлекать гостей между танцами и ужином. Он подготовил программу, которая включала акробатические номера, жонглирование, музыкальные импровизации и, самое главное, серию остроумных скетчей, в которых пародировал различные типы людей, не называя конкретных имен, но создавая узнаваемые образы, которые заставляли публику смеяться от удовольствия узнавания. Успех превзошел все ожидания – аристократы были в восторге от нового развлечения, особенно от его способности создавать изящные шутки на политические и социальные темы, не переходя при этом опасных границ, а его экзотическая внешность и загадочная маска добавляли выступлению особый шарм и таинственность. После этого триумфа Гримассо стал постоянным участником всех светских мероприятий во дворце Вентурини, а его слава начала распространяться по всей столице – другие аристократические семьи стали приглашать графа привозить своего удивительного шута на их балы и приемы, предлагая за это щедрые вознаграждения. Граф Элариус был доволен своим приобретением как никогда – юный шут не только окупил потраченные на него деньги, но и значительно повысил престиж семьи Вентурини в глазах высшего общества, поскольку обладание таким уникальным артистом считалось признаком изысканного вкуса и благосостояния. Однако за внешним блеском и успехом скрывалась глубокая внутренняя борьба – Гримассо все острее ощущал контраст между роскошью, которая его окружала, и полным отсутствием личной свободы, между восхищением публики и презрением к его истинному статусу раба. Он видел, как аристократы обращаются со своими слугами и крепостными, с какой легкостью они решают судьбы тысяч людей, и понимал, что для них он остается всего лишь дорогой вещью, источником развлечения, который можно продать, подарить или выбросить, если он перестанет приносить удовольствие. Особенно болезненными были моменты, когда во время выступлений он слышал, как аристократы обсуждают его как предмет торговли, спрашивая графа о том, сколько он заплатил за такую редкость, и не согласился ли бы продать или обменять на что-то другое. Постепенно в душе Гримассо начало расти глубокое презрение к тому миру, который он был вынужден развлекать – он видел пустоту за изысканными манерами, жестокость за вежливыми улыбками, глупость за напыщенными речами, и это знание отравляло каждое его выступление, превращая смех в горькую насмешку над самим собой. Маска, которая поначалу была способом скрыть физические повреждения, теперь стала символом его двойной жизни – днем он был веселым и остроумным шутом, а ночью, оставшись один в своей башенной комнате, превращался в озлобленного юношу, мечтающего о мести всем, кто считал его своей собственностью. Именно в эти годы в характере Гримассо начали формироваться те черты, которые позже определили его как безумца – способность одновременно любить и ненавидеть публику, наслаждаться аплодисментами и презирать тех, кто их дает, находить красоту в страдании и превращать боль в искусство. Он начал экспериментировать с более острыми и двусмысленными шутками, которые могли быть поняты как невинные развлечения или как едкая сатира на недостатки высшего общества, и чем опаснее становились его выступления, тем больше удовольствия он получал от игры на грани между успехом и катастрофой. К шестнадцати годам Гримассо стал одним из самых известных и востребованных придворных шутов в столице, его приглашали на самые престижные мероприятия, о нем ходили легенды и слухи, а некоторые аристократические дамы даже влюблялись в загадочного юношу в маске, не подозревая о его истинном происхождении и статусе. Однако эта слава и популярность только усиливали его внутренний конфликт и приближали к тому моменту, когда накопившаяся ярость и презрение к окружающему миру должны были найти выход в более радикальных формах, чем остроумные шутки и изящные пародии. ㅤㅤㅤ ▌Акт шестой — Если есть счастье в этом несправедливом мире, оно бы называлось именем твоим... В семнадцать лет, когда Гримассо уже стал признанной звездой столичных салонов и его выступления собирали толпы восхищенных аристократов, произошла встреча, которая на время смягчила растущую в его душе горечь и дала ему почувствовать, что значит быть любимым не за талант или экзотическую внешность, а просто за то, что он есть. Элара была молодой служанкой во дворце Вентурини, девушкой восемнадцати лет с каштановыми волосами и добрыми карими глазами, которая работала в библиотеке, поддерживая в порядке огромную коллекцию книг графа и помогая гостям найти нужные тома для развлечения. Она принадлежала к простому народу, была грамотной и начитанной, что делало ее редкостью среди прислуги, и именно эта образованность позволила ей понять глубину и сложность личности юного шута, который проводил много времени в библиотеке, изучая классическую литературу для создания более изощренных номеров. Их первая встреча произошла поздним вечером, когда Гримассо пришел в библиотеку после очередного утомительного выступления перед гостями графа, стремясь найти уединение среди книг и отдохнуть от необходимости постоянно улыбаться и развлекать других. Элара работала при свечах, аккуратно расставляя тома по полкам, и когда увидела входящего юношу все еще в своей белой маске, не испугалась и не поклонилась, как это делала вся остальная прислуга, а просто улыбнулась и спросила, может ли она чем-то помочь. Гримассо был настолько удивлен этой простой человеческой реакцией, лишенной страха, подобострастия или жадного любопытства, что на мгновение забыл снять маску и просто стоял, глядя на девушку, которая продолжала заниматься своими делами, не требуя от него никаких представлений или остроумных реплик. Впервые за много лет он почувствовал, что может просто быть самим собой, не играя роль веселого шута или загадочного артиста, и это ощущение было настолько новым и желанным, что он начал регулярно приходить в библиотеку под предлогом поиска новых материалов для выступлений. Постепенно между ними завязались разговоры – сначала о книгах и авторах, потом о жизни во дворце, а затем и о более личных вещах, и Гримассо с удивлением обнаружил, что может говорить с Эларой совершенно открыто, не боясь быть непонятым или осужденным. Девушка оказалась не только красивой и доброй, но и на удивление мудрой для своих лет – она понимала сложность его положения, сочувствовала его внутренним конфликтам и никогда не пыталась использовать близость с известным шутом для собственной выгоды. Элара была единственным человеком во дворце, перед которым Гримассо решился снять маску, и когда она увидела его настоящее лицо с фиолетовыми глазами и следами старых шрамов, оставшихся после избиения Маэстро Валдрисом, девушка не выразила ни удивления, ни отвращения, а просто коснулась его щеки и сказала, что он красив именно таким, какой есть. Эти слова потрясли Гримассо до глубины души – никто никогда не называл его красивым без маски, и он не мог поверить, что кто-то способен любить его истинное лицо, изуродованное шрамами и отмеченное печатью его непростой судьбы. Их роман развивался медленно и осторожно, поскольку оба понимали, какие опасности подстерегают слуг, которые осмеливались на личные отношения без разрешения хозяев, особенно если один из них занимал такое особое положение, как придворный шут. Они встречались тайно, в укромных уголках огромного дворца – в заброшенных башнях, старых подвалах, садовых беседках в глубине парка, где никто не мог их увидеть или подслушать. Элара стала для Гримассо источником душевного тепла и человеческого понимания, человеческого понимания, которого ему так не хватало в мире холодной аристократической роскоши – с ней он мог быть просто молодым человеком, влюбленным и мечтающим о будущем, а не дорогой игрушкой в руках богатых господ. Девушка рассказывала ему о своей мечте когда-нибудь открыть небольшую школу для детей из простых семей, научить их читать и писать, дать им шанс на лучшую жизнь, и Гримассо поддерживал эти планы, обещая, что если когда-нибудь обретет свободу, они вместе воплотят эту мечту в реальность. В свою очередь, он делился с ней своими воспоминаниями о родителях, рассказывал о годах в цирке, о том, как научился превращать боль в смех, и о растущем внутри него желании вырваться из золотой клетки, в которой он оказался. Элара была единственным человеком, который знал о растущем в душе Гримассо безумии и отчаянии, видел, как изящные шутки постепенно превращаются в едкую сатиру, а веселые выходки приобретают оттенок мрачной пародии на окружающий мир. Она пыталась успокоить его, уговаривала не играть с огнем, не провоцировать аристократов слишком острыми намеками, но в то же время понимала, что это внутреннее напряжение является неотъемлемой частью его натуры и источником его артистического дара. Их отношения продолжались почти два года, и это было самое счастливое время в жизни Гримассо – впервые он почувствовал, что значит быть любимым и понятым, что существует человек, для которого он важен не как источник развлечения или предмет гордости, а просто как личность со всеми своими достоинствами и недостатками. Элара научила его доверять, открываться, делиться самыми сокровенными мыслями и страхами, и под ее влиянием жестокость и цинизм, которые накапливались в его душе, на время отступили, уступив место надежде на возможность другой, более человечной жизни. Однако их счастье было обречено с самого начала – в мире, где люди были собственностью, а любовь между слугами считалась непозволительной роскошью, подобные отношения не могли существовать долго без трагических последствий. Граф Элариус, который долгое время не обращал внимания на личную жизнь своего шута, считая, что тот слишком занят карьерой, чтобы интересоваться женщинами, постепенно начал замечать изменения в поведении Гримассо – юноша стал более рассеянным во время выступлений, часто исчезал по вечерам, а его шутки приобрели более личный и эмоциональный характер. Аристократическая интуиция подсказывала графу, что его ценная собственность увлеклась чем-то, что отвлекает ее от основных обязанностей, и он поручил своим людям проследить за Гримассо, чтобы выяснить причину перемен. Когда правда вскрылась, граф Элариус пришел в ярость не столько из-за самого факта романа, сколько из-за того, что его шут посмел скрывать от него что-то важное и распоряжаться своим временем по собственному усмотрению. Для аристократа это было не просто нарушением дисциплины, а покушением на его абсолютную власть над своей собственностью, и он решил преподать обоим влюбленным урок, который они запомнят на всю жизнь. ㅤㅤㅤ ▌Акт седьмой — Я – твой. А ты – моя... Граф Элариус, узнав о тайном романе своего ценного шута с простой служанкой, воспринял это как личное оскорбление и вызов своей власти, поскольку в его понимании рабы не имели права на личные привязанности без разрешения хозяина, а тем более на такие чувства, которые могли отвлекать от исполнения обязанностей. Будучи человеком расчетливым и жестоким, граф понимал, что прямое наказание Гримассо может повредить его репутации как артиста и лишить семью Вентурини престижного источника дохода и влияния в высшем обществе, поэтому он решил действовать более изощренно, ударив по самому болезненному для шута месту – по его возлюбленной. В те времена обвинения в служении ереси были одним из самых надежных способов избавиться от неугодных людей, особенно если они принадлежали к низшим слоям общества и не имели влиятельных покровителей, способных защитить их от произвола властей. Граф Элариус потратил несколько недель на тщательную подготовку своего плана, собирая “доказательства” и подкупая свидетелей, которые должны были подтвердить его версию событий. Он воспользовался тем фактом, что Элара была образованной девушкой, умевшей читать и писать, что уже само по себе вызывало подозрения среди невежественной прислуги, а также тем, что ее близость к Гримассо, чьи выступления сопровождались странными явлениями с тенями и светом, могла быть истолкована как связь с темными силами Ераса. Граф приказал своим людям незаметно подбросить в комнату Элары запрещенный предмет – небольшой камень Морион, якобы предназначенный для вызова хтонических тварей и связями со северной, хоть и не являлся настоящим. Параллельно он щедро заплатил нескольким слугам за то, чтобы они рассказали властям “правду” о подозрительном поведении библиотекарши – как она читала странные книги при свете свечей, бормотала непонятные слова, когда думала, что никто не слышит, и как после ее появления во дворце начали происходить необъяснимые события, связанные с выступлениями шута. Особенно убедительным “доказательством” стали рассказы о том, как Элара якобы влияла на Гримассо с помощью ереси, заставляя его пренебрегать своими обязанностями и проводить с ней время, что могло объяснить изменения в поведении ценного артиста. Когда все было готово, граф Элариус лично обратился к капитану городской стражи, человеку, который был ему многим обязан и не мог отказать в просьбе такому влиятельному аристократу. Он рассказал офицеру печальную историю о том, как простая служанка соблазнила его невинного шута с помощью рассказов об Ераса, угрожая не только благополучию семьи Вентурини, но и безопасности всех жителей города, поскольку неизвестно, на что еще способна ведьма, проникшая в один из самых знатных домов. Капитан стражи, который и сам верил в существование ереси и понимал, какую опасность может представлять потеря расположения графа, немедленно организовал облаву, отправив своих людей во дворец Вентурини с ордером на арест. Арест Элары произошел ранним утром, когда девушка, ничего не подозревая, готовилась к очередному рабочему дню в библиотеке, наводя порядок среди книг и думая о предстоящей вечерней встрече с возлюбленным. Гримассо в это время находился в своей комнате, готовясь к дневному выступлению перед гостями графа, и узнал о происходящем только когда услышал крики и шум борьбы, доносившиеся из нижних этажей дворца. Выглянув из окна, он увидел, как стражники тащат Элару к повозке, а девушка отчаянно сопротивляется, крича, что она невиновна и что все это ужасная ошибка. Гримассо бросился вниз, пытаясь вмешаться и защитить возлюбленную, но граф Элариус уже ждал его, окруженный своими слугами, готовыми при необходимости силой удержать шута от необдуманных действий. Граф с притворным сочувствием объяснил своему ценному артисту, что девушка, к сожалению, оказалась еретиком, которая использовала темную магию, чтобы околдовать его и помешать исполнению обязанностей, и что арест стал неизбежным после обнаружения в ее комнате неопровержимых доказательств занятий служению ереси. Гримассо понял, что стал жертвой чудовищной подставы, но также осознал, что любые его протесты или попытки доказать невиновность Элары только ухудшат ее положение и могут привести к еще более серьезным обвинениям. Граф прекрасно знал, что шут не посмеет открыто выступить против него, поскольку это означало бы признание в нарушении запрета на личные отношения и могло привести к наказанию или продаже другому хозяину, что лишило бы Гримассо всякой возможности помочь возлюбленной. Элару увезли в городскую тюрьму, где содержались подозреваемые в ожидании суда, а условия там были настолько ужасными, что многие обвиняемые умирали еще до вынесения приговора от болезней, пыток или просто от отчаяния. Гримассо провел следующие дни в состоянии полного отчаяния и бессилия, понимая, что не может ничего сделать для спасения Элары, не подвергнув ее еще еще большей опасности, но и не имея сил просто смириться с потерей единственного человека, который когда-либо любил его искренне. Граф Элариус наблюдал за страданиями своего шута с холодным удовлетворением, считая, что преподал ему необходимый урок и что теперь Гримассо будет более покорным и сосредоточенным на своих обязанностях, не подозревая, что на самом деле посеял в душе юноши семена такой ненависти и жажды мести, которые в будущем обернутся катастрофой для всех, кто причастен к этой несправедливости. Процесс над Эларой был предрешен с самого начала - подкупленные свидетели давали показания против нее, фальшивые доказательства представлялись как неопровержимые улики, а девушка, несмотря на все попытки защищаться и доказать свою невиновность, не имела ни средств нанять адвоката, ни влиятельных покровителей, способных заступиться за простую служанку. Гримассо тайно пытался собрать деньги для подкупа судей или стражников, продавая свои личные вещи и выпрашивая авансы за будущие выступления, но суммы, которыми он мог располагать, были ничтожными по сравнению с богатством и влиянием графа Элариуса, направленными на обеспечение обвинительного приговора. ㅤㅤㅤ ▌Акт восьмой — Элара...? ЭЛАРА!... Суд над Эларой завершился предсказуемым обвинительным приговором – девушку признали виновной в занятиях ереси и приговорили к смертной казни через повешение на центральной площади города, что должно было служить назидательным примером для всех, кто осмелился бы связываться с силами зла. Граф Элариус лично присутствовал на оглашении приговора, наблюдая за реакцией Гримассо с холодным удовлетворением человека, который считал, что справедливость восторжествовала, а его собственность получила необходимый урок смирения. Казнь была назначена на рассвете следующего дня, что не давало времени на подачу апелляции или попытки организовать побег, и Гримассо понял, что у него остались считанные часы, чтобы попытаться спасти единственного человека, который когда-либо любил его по-настоящему. Всю ночь перед казнью юноша не мог найти себе места, метаясь по своей комнате в башне дворца и лихорадочно обдумывая различные планы спасения, каждый из которых казался более безнадежным, чем предыдущий. Он рассматривал возможность подкупа палача или стражников, организации вооруженного нападения на конвой, даже попытки поджечь городскую тюрьму, чтобы в суматохе освободить Элару, но все эти планы требовали ресурсов и помощников, которых у него не было. В конце концов Гримассо решил действовать отчаянно и прямолинейно – он намеревался прорваться к виселице в момент казни и попытаться освободить возлюбленную, даже если это стоило бы ему жизни, поскольку существование без Элары уже не имело для него никакого смысла. На рассвете, переодевшись в простую одежду и спрятав под плащом нож, украденный из кухни дворца, Гримассо пробрался к центральной площади, где уже собиралась толпа зевак, жаждущих посмотреть на казнь ведьмы. Виселица была установлена в центре площади, окруженная плотным кольцом стражников, а на балконах окружающих зданий расположились представители знатных семей, включая графа Элариуса и его жену, которые прибыли насладиться зрелищем и убедиться, что урок их непокорному шуту преподан должным образом. Когда Элару привезли к месту казни, Гримассо едва узнал в этой изможденной, побитой девушке свою прекрасную возлюбленную – недели заключения в сырой камере, допросы и пытки превратили цветущую юную женщину в призрак самой себя, но в ее глазах все еще горел тот же добрый свет, который когда-то озарил его мрачную жизнь. Элара смотрела в толпу, явно ища среди лиц зрителей того единственного человека, ради которого стоило бы умереть с достоинством, и когда их взгляды встретились, девушка слабо улыбнулась, давая понять, что не винит его в своей участи и что их любовь была реальной и прекрасной, несмотря на трагический финал. Палач начал зачитывать приговор, перечисляя мнимые преступления осужденной, и Гримассо понял, что настал момент действовать – он выхватил нож и бросился к виселице, отчаянно крича, что девушка невиновна и что истинные преступники сидят на балконах в дорогих одеждах. Толпа заволновалась, а стражники мгновенно среагировали на угрозу, но Гримассо удалось прорваться довольно близко к эшафоту, прежде чем его перехватили и повалили на землю несколько вооруженных солдат. Юноша отчаянно сопротивлялся, пытаясь вырваться из железных рук стражников, но силы были слишком неравными, и ему оставалось только смотреть, как палач накидывает петлю на шею Элары, готовясь привести приговор в исполнение. В последний момент девушка посмотрела на него и беззвучно произнесла губами слова "я люблю тебя", а затем палач дернул за рычаг, и тело Элары повисло в воздухе, дергаясь в предсмертных конвульсиях. Гримассо закричал так, что его вопль заглушил все остальные звуки на площади – это был крик раненого зверя, потерявшего все, что делало его жизнь достойной существования, крик, в котором слились отчаяние, ярость и безграничная любовь к умирающей девушке. Стражники держали его крепко, не позволяя даже попытаться приблизиться к виселице, а толпа зевак постепенно начала расходиться, удовлетворенная зрелищем и уже думающая о других развлечениях. Граф Элариус и его жена также покинули свой балкон, считая, что справедливость восторжествовала, а их непокорный шут получил заслуженный урок, который сделает его более послушным и сосредоточенным на своих обязанностях. Когда площадь почти опустела, а стражники, выполнив свой долг, отправились по другим делам, Гримассо все еще лежал на мостовой там, где его повалили солдаты, не в силах подняться и уйти, оставив тело возлюбленной висеть на веревке как назидание другим. Только через несколько часов, когда солнце поднялось высоко и площадь совершенно опустела, юноша смог заставить себя встать и подойти к виселице, где неподвижно висело тело Элары, уже начинавшее коченеть от утреннего холода. Дрожащими руками он обнял мертвую девушку, прижимая ее остывающее тело к своей груди и шепча слова любви и прощения, которые не успел сказать при жизни. Гримассо стоял у виселицы до самого вечера, не замечая проходящего времени, дождя, который начал моросить после полудня, и редких прохожих, которые с любопытством поглядывали на странную сцену. Он говорил с Эларой как с живой, рассказывал ей о своих планах мести графу Элариусу и всему миру, который отнял у него единственную радость, обещал, что никогда не забудет ее и что их любовь будет жить в его сердце до последнего вздоха. Когда наступили сумерки и городские власти прислали людей снять тело с виселицы для погребения в общей могиле, Гримассо не сопротивлялся, но потребовал разрешения самому нести возлюбленную к месту последнего упокоения. Он проводил Элару в последний путь, держа ее руку и продолжая шептать слова любви и обещания отомстить за ее смерть всем, кто был причастен к этой чудовищной несправедливости. Когда тело было предано земле в безымянной могиле на окраине города, Гримассо понял, что человек, которым он был раньше, умер вместе с Эларой, а тот, кто остался, был лишь оболочкой, наполненной ненавистью, жаждой мести и безграничным отчаянием, способным разрушить весь мир, если потребуется. ㅤㅤㅤ ▌Акт девятый — С тех пор я не искал любви… только свидетелей... После погребения Элары в безымянной могиле на окраине города Гримассо провел несколько дней в состоянии, близком к безумию, не в силах ни есть, ни спать, ни выполнять свои обязанности придворного шута, что вызвало раздражение графа Элариуса, который ожидал, что его собственность быстро придет в себя после преподанного урока и вернется к обычным развлечениям. Юноша метался по дворцу как призрак, избегая общения с другими слугами и отказываясь от пищи, а его глаза горели таким мрачным огнем, что даже опытные придворные, привыкшие к различным человеческим страданиям, предпочитали обходить его стороной, чувствуя исходящую от него угрозу. В голове Гримассо роились планы мести, каждый более кровавый и изощренный, чем предыдущий – он представлял, как медленно убивает графа тысячей мелких порезов, как травит его ядом, заставляя мучиться так же, как мучилась Элара в тюремной камере, как сжигает дворец вместе со всеми его обитателями, превращая роскошное здание в погребальный костер для своей возлюбленной. Постепенно из всех этих фантазий начал кристаллизоваться конкретный план – Гримассо решил убить графа во время одного из частных ужинов, когда тот будет расслаблен и не ждет нападения, используя для этого яд, который можно было добыть в дворцовой аптеке или кухне. Он изучал распорядок дня своего хозяина, привычки слуг, расположение комнат и выходов, готовясь к тому моменту, когда сможет остаться с графом наедине и привести свой план в исполнение. Однако граф Элариус был опытным интриганом, который не дожил до зрелых лет, не научившись читать людей и предугадывать их действия, особенно когда речь шла о потенциальной угрозе его жизни и благополучию. Он внимательно наблюдал за поведением своего шута после казни служанки и быстро понял, что вместо ожидаемой покорности получил смертельного врага, готового на все ради мести. Граф видел, как изменился взгляд Гримассо, когда тот смотрел на него – вместо прежнего скрытого презрения и показного почтения в фиолетовых глазах юноши теперь горела откровенная ненависть, едва сдерживаемая остатками благоразумия и инстинкта самосохранения. Элариус понимал, что держать во дворце человека, который мечтает его убить, крайне опасно, но в то же время не хотел терять ценный источник дохода и престижа, каким являлся его знаменитый шут, поэтому решил действовать осторожно и хитро, чтобы одновременно нейтрализовать угрозу и сохранить свою собственность. Граф приказал своим наиболее доверенным слугам незаметно следить за каждым шагом Гримассо, фиксировать все его передвижения по дворцу, с кем он разговаривает и что делает в свободное время, а также обыскать его комнату в поисках оружия или ядов, которые он мог припрятать для будущего покушения. Одновременно Элариус начал осторожно распространять слухи о том, что его шут, возможно, был околдован той же ведьмой, которую недавно казнили, и что теперь злые силы пытаются использовать его для мести за смерть своей служительницы, что должно было подготовить общественное мнение к возможному аресту Гримассо по обвинению в связях с темными силами. Граф также усилил личную охрану и изменил свой распорядок дня, избегая ситуаций, в которых мог остаться наедине со своим потенциальным убийцей, а во время обязательных встреч с шутом всегда присутствовали вооруженные стражники, готовые в любой момент защитить хозяина от нападения. Несмотря на все предосторожности, Элариус понимал, что рано или поздно Гримассо все равно попытается осуществить свою месть, поэтому решил спровоцировать его на преждевременное действие, когда условия будут максимально благоприятными для захвата покушавшегося. Граф устроил ловушку, объявив о том, что на следующий вечер во дворце состоится частный ужин для узкого круга друзей, во время которого Гримассо должен будет развлекать гостей своими выступлениями, а после окончания официальной части граф якобы останется в малой столовой один, чтобы насладиться вином и обдумать дела. Эта информация была специально “случайно” передана шуту через одного из слуг, которому Элариус доверил разыграть роль сочувствующего Гримассо и желающего помочь ему в осуществлении мести. Граф рассчитывал, что юноша не сможет упустить такую идеальную возможность и попытается проникнуть в столовую, где его уже будут ждать спрятанные стражники, готовые взять потенциального убийцу с поличным. План сработал именно так, как задумывал граф Элариус – Гримассо, ослепленный жаждой мести и не подозревавший о ловушке, решил, что судьба предоставила ему идеальный шанс расквитаться с убийцей Элары. Он добыл яд из дворцовой аптеки, воспользовавшись своим привилегированным положением и знанием расположения комнат, и приготовился к решающему действию, которое должно было стать началом его мести всему миру, отнявшему у него любовь. В назначенный вечер, после окончания выступления перед гостями графа, Гримассо незаметно пробрался к малой столовой, держа в руке флакончик с ядом и нож на случай, если отравление не сработает достаточно быстро. Сердце его бешено колотилось от предвкушения долгожданной мести, а в голове звучал голос Элары, словно благословлявшей его на это справедливое возмездие. Однако едва он переступил порог столовой, как из засады выскочили полдюжины вооруженных стражников, которые мгновенно окружили его и выбили оружие из рук, не дав даже попытаться сопротивляться. Граф Элариус медленно вышел из-за колонны, где скрывался, наблюдая за разворачивающейся сценой, и с холодной усмешкой посмотрел на своего пойманного шута, который стоял на коленях, скрученный веревками и окруженный мечами стражников. ㅤㅤㅤ ▌Акт десятый — Они смеялись, когда я падал… я тоже… Граф Элариус, глядя на поверженного и связанного Гримассо, испытывал глубокое удовлетворение от того, что его план сработал безупречно, а потенциальный убийца был схвачен с поличным в момент покушения, что давало полное юридическое основание для самых суровых мер наказания. Однако аристократ понимал, что простая казнь его знаменитого шута может вызвать нежелательные вопросы в высшем обществе и лишить его ценного источника дохода и престижа, поэтому решил действовать более тонко, сломав волю юноши настолько, чтобы превратить его в полностью покорного раба, неспособного даже помыслить о сопротивлении. Стражники по приказу графа волокли Гримассо в подвалы дворца, где располагались темницы, построенные еще в те времена, когда это место служило крепостью, а не роскошной резиденцией, и эти каменные камеры с толстыми стенами и железными решетками были идеальным местом для того, чтобы заставить строптивого пленника пересмотреть свои взгляды на жизнь. Камера, в которую бросили юношу, представляла собой узкую каменную коробку без окон, где единственным источником света служила тусклая масляная лампа, висевшая в коридоре за решеткой, а воздух был настолько спертым и влажным, что дышать становилось трудно уже через несколько минут пребывания в этом месте. Пол был покрыт слоем грязной соломы, пропитанной мочой и кровью предыдущих узников, стены покрывала зловонная плесень, а в углах копошились крысы размером с кошку, которые не боялись людей и были готовы напасть на любого, кто покажется им достаточно слабым. Граф Элариус лично спустился в темницу, чтобы объяснить своему бывшему шуту условия его дальнейшего существования и дать ему последний шанс на раскаяние и возвращение к прежней жизни, хотя в глубине души аристократ уже решил, что Гримассо должен заплатить за свою дерзость самым болезненным способом. Он сказал связанному юноше, что готов простить попытку покушения, если тот публично признает свою вину, попросит прощения и поклянется больше никогда не поднимать руку на своего хозяина, но если раскаяния не последует, то наказание будет настолько суровым, что смерть покажется желанным избавлением от страданий. Гримассо, несмотря на безнадежность своего положения, сплюнул графу под ноги и прохрипел, что предпочтет умереть, чем просить прощения у убийцы Элары, после чего назвал аристократа трусом, садистом и паразитом, высасывающим кровь из простых людей. Эта вспышка ярости и презрения окончательно решила судьбу юноши – граф Элариус приказал своим людям преподать пленнику урок, который он запомнит на всю оставшуюся жизнь, и показать ему, что значит бросать вызов власти и благородству. Избиение началось сразу же после ухода графа из темницы – трое стражников, выбранных за особую жестокость и готовность выполнить любой приказ за соответствующую плату, принялись методично колотить связанного Гримассо железными прутьями, кулаками и сапогами, не торопясь и тщательно рассчитывая силу ударов, чтобы причинить максимальную боль, не убив жертву слишком быстро. Они били его по ребрам, ломая кости одну за другой, по лицу, превращая его в кровавое месиво, по спине и животу, оставляя глубокие кровоточащие раны, а когда юноша терял сознание от боли, обливали холодной водой и продолжали экзекуцию с прежним упорством. Стражники работали посменно, сменяя друг друга каждые полчаса, чтобы не уставать и поддерживать нужную интенсивность пыток, а их жертва висела на цепях, прикованная к стене таким образом, что не могла ни упасть, ни защититься от ударов, оставаясь полностью беззащитной перед садистскими инстинктами своих мучителей. К концу первого дня избиения Гримассо уже не мог кричать – горло было разорвано от воплей, а голосовые связки отказались служить, поэтому он только хрипел и стонал, когда боль становилась совсем невыносимой, но его мучители продолжали свою работу с прежним энтузиазмом, получая садистское удовольствие от страданий того, кто осмелился поднять руку на их хозяина. На второй день к физическим пыткам добавились психологические – стражники рассказывали Гримассо подробности казни Элары, которые он не знал раньше, описывали, как девушка плакала и молила о пощаде в последние минуты жизни, как она звала его имя, надеясь на спасение, и как разочаровалась, когда поняла, что он не придет ей на помощь. Эти рассказы, большей частью выдуманные, но звучавшие правдоподобно, причиняли юноше боль более сильную, чем любые физические пытки, разрывая его сердце на части и заставляя винить себя в смерти возлюбленной. К третьему дню Гримассо превратился в кровавое месиво, едва напоминающее человека – его лицо было так изуродовано, что невозможно было различить черты, тело покрывали глубокие раны и гематомы, несколько ребер были сломаны, левая рука висела под неестественным углом, а из-под сбитых ногтей сочилась кровь. Стражники думали, что он уже близок к смерти и скоро избавит их от необходимости продолжать пытки, но организм юноши, закаленный годами циркового тренинга и придворных интриг, оказался на удивление живучим и продолжал цепляться за жизнь, даже когда смерть казалась желанным избавлением. Именно в эти дни предельных страданий, когда боль превысила все мыслимые пределы, а сознание балансировало на грани безумия, в голове Гримассо начали происходить странные изменения – он стал слышать голоса, видеть галлюцинации и чувствовать присутствие каких-то невидимых сущностей, которые шептали ему слова утешения и обещали силу для мести всем обидчикам. Позже он понял, что именно в темнице впервые столкнулся с безумием, которое дремало в его крови с рождения и которое пробудилось под воздействием запредельных страданий. На четвертый день граф Элариус спустился в темницу, чтобы лично оценить результаты проведенного "урока" и решить, достаточно ли наказан его строптивый шут или следует продолжить воспитательный процесс еще несколько дней. То, что он увидел, превзошло даже его ожидания – Гримассо висел на цепях как окровавленная кукла, его тело было изуродовано до неузнаваемости, а глаза, единственное, что еще оставалось живым в этом месиве плоти и крови, горели таким безумным огнем, что даже привычный к жестокости аристократ невольно отступил на шаг. Граф понял, что его план удался – воля юноши была сломлена, а его дух настолько изранен, что о сопротивлении не могло быть и речи, поэтому он великодушно приказал прекратить пытки и перевести пленника в более подходящие условия для выздоровления, рассчитывая через несколько месяцев снова использовать его как придворного шута, только теперь уже полностью покорного и запуганного. ㅤㅤㅤ ▌Акт одиннадцатый — Новая плоть... На пятую ночь пребывания в темнице графа Элариуса, когда боль от бесчисленных ран превратилась в постоянный фон существования, а сознание Гримассо балансировало на грани полного помрачения, в его изможденном теле произошли процессы, которые навсегда изменили природу юноши и его связь с миром живых. Дыхание становилось все более поверхностным и редким, сердце билось с перебоями, а кровь медленно сочилась из множественных ран, образуя лужи на каменном полу камеры, но вместо ожидаемого облегчения смерти Гримассо почувствовал нечто совершенно иное – странное отчуждение от собственного тела, словно его душа начала отделяться от плоти, готовясь к переходу в иной мир. В момент, когда его сердце должно было остановиться навсегда, а дыхание прерваться, произошло нечто необъяснимое – вместо разрыва между душой и телом, который обычно сопровождает смерть, они слились воедино в процессе, который древние тексты называли "рождением в смерти", превращая умирающего в нетленного. Связь с Небесным Циклом, которая должна была унести его душу к вечному покою, оборвалась в последний момент, оставив ее заключенной в мертвой плоти, которая парадоксальным образом сохранила способность к движению и мышлению, но утратила все признаки живого организма. Тело Гримассо перестало нуждаться в дыхании, кровообращении и других жизненно важных процессах, превратившись в нетленный сосуд, который мог существовать вечно, не подвергаясь разложению или естественному старению, но при этом оставаясь восприимчивым к внешним воздействиям и способным к регенерации в соответствии со своим "стандартным" состоянием. Первым признаком трансформации стало исчезновение боли - все раны, переломы и внутренние повреждения, которые мучили его в течение дней пыток, внезапно перестали причинять страдания, хотя физически остались на месте, превратившись в своеобразные украшения на поверхности мертвой плоти. Гримассо почувствовал, как его восприятие собственного тела кардинально изменилось - теперь отсутствие куска кожи или обнаженная кость не вызывали дискомфорта, а воспринимались как элементы нового облика, который можно было изменять по желанию или оставлять в качестве напоминания о пережитых испытаниях. В момент завершения трансформации в нетленного в теле юноши пробудилась древняя магическая сила, дремавшая в его крови с рождения – валиизм, способность управлять электричеством и молниями. Электрические разряды начали спонтанно возникать вокруг его тела, создавая ореол из танцующих искр, а воздух в камере наполнился запахом озона и потрескиваниями статического электричества, которое накапливалось в каменных стенах и металлических прутьях решетки. Осознав, что смерть не принесла ему ожидаемого освобождения, а лишь превратила в нечто иное, Гримассо почувствовал прилив ярости и отчаяния, которые мгновенно преобразовались в электрическую энергию, разрядившуюся через его руки в направлении металлических цепей, которыми он был прикован к стене. Раскаленный металл начал плавиться и деформироваться под воздействием мощных разрядов, освобождая его от многодневного плена и позволяя впервые за долгое время встать на ноги, хотя его тело больше не нуждалось в опоре для поддержания вертикального положения. Дверь камеры взорвалась от концентрированного удара молнии, превратившись в груду дымящихся обломков, а стены подземелья затряслись от высвобождения магической энергии, которая веками копилась в крови и теперь вырвалась наружу через тело потомка, ставшего живым проводником стихийной силы. Поднимаясь по каменным ступеням из разрушенного подземелья, Гримассо оставлял за собой след из расплавленного камня и металла, а его нетленное тело регенерировало повреждения, полученные во время пыток, возвращаясь к тому состоянию, которое его подсознание считало "нормальным", хотя некоторые шрамы остались как напоминание о пережитых страданиях и символы его трансформации. Стражники, охранявшие вход в темницы, были мгновенно убиты разрядами молний еще до того, как успели понять, что происходит, а их тела обратились в пепел, развеянный электрическим ветром, который сопровождал каждое движение воскресшего узника. Граф Элариус встретил своего бывшего шута в собственном кабинете, пытаясь сохранить властный тон и требуя немедленно прекратить эти "фокусы", но его слова потонули в безумном смехе Гримассо, который теперь звучал как эхо из могилы, лишенное человеческих интонаций и наполненное холодным торжеством мертвеца, получившего возможность отомстить своим мучителям. Схватка была короткой и односторонней – аристократ пытался физически подавить противника, используя подручные средства, но его удары проходили через нетленное тело, не причиняя никакого вреда. В кульминационный момент Гримассо сосредоточил всю электрическую энергию между ладонями, формируя шар из чистого разряда, который он выпустил в тело графа Элариуса, мгновенно превратив своего мучителя в обугленный скелет, рассыпавшийся в пепел под взглядом мертвых фиолетовых глаз. После убийства графа нетленный юноша методично уничтожил весь дворец, превращая роскошную резиденцию в пылающие руины, пока слуги и охрана в панике разбегались, не в силах противостоять разгулу магии мертвеца, который больше не знал ни боли, ни усталости, ни сострадания к живым. Покинув место своего заточения, Гримассо унес с собой лишь воспоминания о прошлой жизни, жажду мести всему миру и осознание того, что человек, которым он был раньше, действительно умер в темнице, а тот, кто остался, представлял собой нечто совершенно иное – нетленного, движимого не человеческими эмоциями, а холодной логикой мертвеца, для которого живые были всего лишь актерами в бесконечном спектакле, где смерть и разрушение служили единственным источником эстетического удовольствия. ㅤㅤㅤ ㅤㅤㅤ ▌Акт двенадцатый — Я видел голод, холод и сыр… После уничтожения дворца графа Элариуса, Гримассо исчез из поля зрения цивилизованного мира, словно растворившись в дикой местности между провинциями, где законы империи не действовали, а нетленный мог существовать годами, не встретив ни одного живого человека. Эти десятилетия забвения стали периодом глубочайшей трансформации для юноши, который постепенно осознавал масштаб произошедших с ним изменений и учился существовать в своем новом состоянии между жизнью и смертью. Нетленная природа избавила его от необходимости заботиться о еде, сне или защите от непогоды, но одновременно обрекла на вечное одиночество среди живых, которые инстинктивно чувствовали в нем что-то неестественное и опасное. Первые годы изгнания он провел в заброшенных руинах древних крепостей и храмов, разбросанных по пустынным землям, где мог безопасно изучать пробудившиеся магические способности, не опасаясь привлечь внимание охотников за головами или прочих головорезов, которые безжалостно уничтожали всех за контракты. Валиизм, способность управлять электричеством и молниями, оказался не простым даром, а сложным искусством, требующим многолетней практики и глубокого понимания природы стихийных сил, поэтому Гримассо был вынужден начинать с самых элементарных упражнений, постепенно развивая контроль над энергией, которая спонтанно вырывалась из его нетленного тела. Обучение проходило методом проб и ошибок, поскольку у него не было наставников или учебников, а каждая попытка использовать магию грозила неконтролируемым взрывом энергии, способным разрушить окружающие строения или повредить собственную оболочку. Постепенно он научился создавать небольшие электрические разряды, направлять их в определенные точки пространства, формировать защитные поля из статического электричества и использовать связь со стихией для усиления своих физических способностей, хотя нетленная природа уже сделала его значительно сильнее и выносливее обычного человека. К концу первого десятилетия изгнания Гримассо мог метать молнии на расстояние до десяти метров, создавать временные электрические барьеры, парализовать живых существ контролируемыми разрядами и даже вызывать небольшие локальные грозы, но его мастерство оставалось на среднем уровне, поскольку отсутствие обучения и изоляция от других практикующих магов не позволяли ему достичь действительно впечатляющих результатов. Параллельно с освоением валиизма происходили глубокие изменения в психике нетленного – отсутствие физических потребностей и болевых ощущений постепенно отдаляло его от человеческого опыта, а бесконечное одиночество среди руин прошлого заставляло его разум создавать собственную реальность, в которой воспоминания смешивались с фантазиями, а прошлое переплеталось с настоящим в причудливых комбинациях. Смерть Элары, издевательства в цирке, унижения при дворе графа и пытки в темнице трансформировались в его сознании в символические образы грандиозного театра, где он играл роль одновременно жертвы и мстителя, актера и зрителя, режиссера и критика собственной трагедии. Гримассо начал воспринимать свою нетленную природу как освобождение от ограничений смертной плоти, а валиизм – как инструмент для переписывания законов реальности в соответствии с его представлениями о справедливости и красоте. В его искаженном сознании весь мир превратился в декорацию для бесконечного спектакля, где живые люди были лишь актерами, играющими роли в пьесе, сюжет которой он мог изменять по своему желанию с помощью молний и электричества. Воспоминания о прошлом постепенно мифологизировались – родители стали символами утраченной невинности, цирк превратился в метафору человеческого существования как развлечения для высших сил, Элара стала воплощением трагической красоты, которую мир стремится уничтожить, а граф Элариус – олицетворением ложного порядка, который необходимо разрушить для торжества истинной справедливости. К концу второго десятилетия изгнания разум Гримассо окончательно сформировался в новом состоянии – он сохранил способность логически мыслить и планировать свои действия, но его логика теперь следовала принципам театральной драматургии, а не обычным человеческим мотивам, что делало его поведение непредсказуемым и часто пугающим для тех редких путешественников, которые случайно сталкивались с ним в пустынных местах. Нетленная природа обострила его театральные инстинкты, превратив каждое взаимодействие с живыми в небольшое представление, где он мог играть различные роли – от безобидного странника до ужасающего создания, в зависимости от того, какой эффект хотел произвести на аудиторию. Постепенно в нем сформировалась философия, согласно которой смерть была не концом существования, а началом истинной свободы, освобождением от иллюзий и предрассудков, которые ограничивают живых, и он начал рассматривать свою миссию как просвещение мира через демонстрацию красоты разрушения и абсурдности человеческих привязанностей. Валиизм стал для него не просто магической силой, а языком, на котором он общался с реальностью, способом выражения своих эмоций и идей через световые эффекты, электрические разряды и грозовые явления, которые превращали каждое его появление в запоминающееся зрелище. К концу третьего десятилетия накопленная за годы изоляции энергия начала требовать выхода в активной деятельности, и Гримассо почувствовал непреодолимое желание покинуть свои пустынные убежища и вернуться в мир живых, не для того чтобы отомстить конкретным обидчикам, а чтобы реализовать свою природу нетленного артиста в реальном взаимодействии с людьми, превращая каждую встречу в эпизод грандиозного спектакля жизни и смерти. ㅤㅤㅤ ▌Акт тринадцатый — Я играл любовь, смерть, безумие и даже Бога. Но никто не просил сыграть самого себя. Видимо, слишком страшно... Годы одиночества не излечили его безумие, а лишь сконцентрировали и очистили его до сути, превратив в монолитную идею о том, что истинное искусство возможно только через разрушение, а настоящая красота раскрывается лишь в момент агонии, когда маски цивилизованности слетают с лиц людей, обнажая их подлинную, животную природу. Первые месяцы возвращения к людям он провел, наблюдая за их повседневной жизнью и планируя, как превратить скучное существование обывателей в захватывающую драму, полную неожиданных поворотов сюжета, кульминацией которых неизменно становилась смерть главных персонажей, исполненная с таким артистизмом, что даже сами жертвы в последние мгновения жизни понимали, что участвуют в чем-то грандиозном и значительном. Голоса в его голове, которые начали звучать еще в последние годы изоляции, теперь превратились в постоянный хор комментаторов, критиков и соавторов, каждый из которых предлагал свои варианты развития событий, спорил о художественных достоинствах различных способов убийства и требовал все более изощренных и театральных постановок, что заставляло Гримассо постоянно совершенствовать свое мастерство и искать новые формы выражения своего искусства. Вскоре он понял, что мир наемников предоставляет ему идеальную площадку для реализации своих творческих замыслов, поскольку здесь убийство не только разрешено, но и поощряется, а клиенты готовы платить за результат, не задавая лишних вопросов о методах его достижения, что давало ему полную творческую свободу в планировании и исполнении своих кровавых спектаклей. Каждое задание он воспринимал как новую пьесу, которую нужно написать, отрепетировать и поставить на сцене реального мира, при этом сценарий всегда включал в себя пролог с изучением персонажей и обстановки, завязку с первыми признаками надвигающейся угрозы, развитие действия с нарастанием напряжения, кульминацию в виде кровавой бойни и эпилог, где выжившие зрители долго еще будут помнить увиденное представление. Его репутация как наемника быстро обросла легендами не столько из-за эффективности, сколько из-за невероятной театральности его методов – он мог появиться на балу в доме жертвы в качестве развлекающего гостей шута, постепенно превращая веселое мероприятие в кошмар, где каждый танец становился танцем смерти, каждая шутка приобретала зловещий подтекст, а финальный фейерверк состоял из взрывов, крови и предсмертных криков. Голоса в его голове становились все громче и многочисленнее, превращаясь в целый совет безумных советников, каждый из которых представлял различные аспекты его расколотой личности – детский голос требовал превратить убийства в веселую игру, женский голос настаивал на элегантности и изяществе в методах устранения жертв, старческий голос призывал к философскому осмыслению каждого акта насилия, а демонический рык требовал максимальной жестокости и страданий. Постепенно граница между реальностью и его внутренними фантазиями начала размываться настолько, что он часто не мог понять, разговаривает ли он с реальными людьми или с персонажами своих галлюцинаций, что делало его поведение еще более непредсказуемым и пугающим для окружающих, которые никогда не знали, встретят ли они относительно вменяемого профессионала или полностью безумного убийцу, живущего в собственном мире театральных грез. Решающий момент в его карьере наступил, когда он случайно забрел на рынок старинных вещей в портовом городе и среди пыльных антикварных безделушек увидел свою старую маску – ту самую, которую он носил в последние дни существования цирка и которая была утеряна во время трагических событий, приведших к его превращению в нетленного. Маска лежала на прилавке торговца редкостями, который утверждал, что купил ее у путешественников, нашедших ее в руинах старого цирка где-то на землях Домена Древа, и не подозревал о ее истинном значении для покупателя, который дрожащими руками взял знакомый предмет и почувствовал, как волна воспоминаний обрушилась на его измученное сознание. В момент, когда он снова надел маску на лицо, голоса в его голове на мгновение стихли, а затем взорвались оглушительным хором ликования, как будто все персонажи его внутреннего театра наконец получили возможность выйти на сцену и показать свои лица миру, при этом сама маска словно ожила, сливаясь с его кожей и становясь неотъемлемой частью его существа. С этого момента его безумие приобрело новое качество – если раньше он просто убивал людей, получая от этого удовольствие, то теперь каждое убийство стало актом священного ритуала, частью грандиозного замысла по превращению всего мира в один огромный цирк, где он будет единственным артистом, а все остальные люди – либо зрителями, либо реквизитом для его представлений. Голоса стали не просто звуками в его голове, а полноценными персонажами, каждый со своей историей, мотивацией и художественными предпочтениями, которые требовали воплощения в реальных действиях, заставляя Гримассо планировать все более сложные и многоуровневые спектакли, где смерть одного человека становилась лишь первым актом грандиозной драмы, затрагивающей десятки других жизней. Его наемническая деятельность превратилась в серию связанных между собой представлений, каждое из которых было частью большого нарратива о конце света как торжестве истинного искусства над скучной реальностью, и он начал оставлять после каждого задания загадочные послания и символы, которые должны были подготовить мир к грядущему финальному спектаклю. Клиенты, нанимавшие его, часто получали гораздо больше, чем просили – вместо простого убийства одного человека они становились свидетелями целых трагедий, где их враги умирали в окружении родственников, друзей и случайных прохожих, превращенных Гримассо в невольных актеров его кровавых постановок, после чего весь город еще долго жил в атмосфере мистического ужаса и ожидания новых ужасов. Маска стала не просто маскировкой, а источником силы, который питался страхом и болью окружающих, делая Гримассо все более могущественным и одновременно все более безумным, поскольку каждое новое убийство добавляло в хор голосов новых персонажей – души жертв, которые теперь были вынуждены вечно участвовать в его внутреннем театре, предлагая новые идеи для будущих представлений и споря о художественных достоинствах уже совершенных злодеяний. Постепенно он пришел к выводу, что его истинное предназначение заключается не в выполнении чужих заказов, а в создании величайшего спектакля в истории человечества – апокалиптического представления, которое охватит весь Вальн и превратит цивилизацию в один огромный цирк ужасов, где каждый человек будет вынужден сыграть свою роль в финальной трагикомедии существования, а он сам станет божественным режиссером этого последнего акта мировой истории.