Джере́т

Глава 1: Рождение История рождения зверолюда по имени Джерет, берет начало в необычном племени Н’Джаху. Они представляют собой достаточно самобытное полукочевое племя, что каждый год меняют свое место стоянки. Их можно встретить как у Южных врат, так и в Диких пустынях Танеши, хоть и гораздо реже. Промышляют они в основном охотой и собирательством, так же весьма искусны в ловле животных и их приручении, после чего продают их в городах. В целом они не селятся прямо глубоко в пустынях. Чаще всего они располагаются возле небольших оазисов или вовсе прямо на них и там и живут. Заправляют всем Старейшины, а основную часть населения составляют Зверолюди, хотя и представителей обычных людей здесь тоже можно встретить. Так как племя относительно небольшое, нет ничего удивительного в том, что пополняют свою численность они либо при взаимодействии с торговцами в городах, либо совокуплением...с животными, потому там так много зверолюдей. Тем не менее это никого не смущает и в целом это довольно лояльное к чужакам племя, которое часто взаимодействует со внешним миром, предлагая как лучших красавиц племени, так и шкуры животных или живых объезженных особей. Так вышло, что в год появления Джерета, они расположились между Дикими пустынями Шамаата и Сиккисом. К несчастью, так получилось, что рядом с их стоянкой оказалось гнездовье Серпента, который находился в периоде Гона. Пусть это и небольшая, пятиметровая особь, но даже она представляет угрозу, а в период гона она жаждет либо убивать, либо размножаться. Прямо сейчас племя не могло уйти с места, а давать достойный отпор означало потерять много ценных бойцов. Советом племени было решено передать существу одну из самок племени. Самостоятельно конечно никто не хотел идти, и вот, Наира, прекрасная пегийка, дабы спасти свою еще юную сестру от случайного жребия, которое хотело бросить племя, решила идти добровольно. Никто не возражал, а лишь стыдливо опускал глаза глядя на то, как девушка оголялась и наносила на себя ритуальные линии красного и белого цвета и как ее окропляли специальной жидкостью, содержащую феромоны Серпента. На закате она ушла к границе Барханов Кхаруббат и уже в полночь достигла его гнезда. Племя находилось не так уж и далеко, плюс в пустыне звуки распространялись на куда большее расстояние. Именно поэтому они слышали крики, что доносились со стороны гнездовья всю ночь. Никто не намеревался ее спасти. Все понимали, что так было нужно, хоть и самим им было противно от осознания того, какой они выбор сделали. Подобное и раньше происходило в племени и те самки, кто переживал эту ночь, редко когда оставались в своем разуме. А потому все лишь смиренно ждали рассвета. Вот только ни один из них не подозревал, что до них доносились искаженные крики экстаза и эйфории Наиры, которая получала неимоверное удовольствие и была в состоянии, когда боль и чистейший кайф, которого не все наркоманы достигают, слились воедино. Ей повезло выжить. Ей повезло остаться в своем разуме. На рассвете группа из племени прибыла и Серпента там уже не было, ибо тот утолил свой низменный инстинкт и больше ему делать было здесь нечего. Забрав Наиру без сознания в племя обратно, они привели ее в чувства. Вот только девушка испытала такие потрясения за ночь, что банально не могла ничего вспомнить, или не хотела, или боялась. В любом случае, так никто и не узнал, что на самом деле произошло той ночью, а в чреве девушки, начал зреть плод весьма нетривиальной любви, которая породит весьма необычное дитя. Глава 2: Детство и Тренировки Спустя девять месяцев на свет родился причудливого вида ребенок. Был он покрыт лазурно-серой чешуей, имел длинный хвост и подобие крылышек на предплечьях. Но самым необычным в его виде было то, что у него были двойные чресла. Самцов с двумя детородными органами доселе не было в племени. Старейшины сказали что это дар самой Сагрэвы, за то что его мать добровольно отдала себя в жертву чудовищу. Тем не менее, мальчик, которого позже, в пять лет, назовут Джерет, рос как и все дети в племени. Все они до десяти лет занимались лишь тренировками под надзором старших, которые занимались с детьми наукой и физическим развитием. Их учили читать, считать и писать, пусть и не так как в больших городах, но хоть какие то основы они получали. До пяти лет их всех называли Сыновьями и Дочерьми их родителей. Так, “Сын Наиры” с самого детства выделялся своей силой и выносливостью и временами некоторой вспыльчивостью. Тем не менее, он прекрасно владел своим телом. Дело в том, что всех членов племени Н’Джаху учат одинаково ловко пользоваться всеми их доступными конечностями. А так как у Джерета оказался еще и необычайно длинный и подвижный язык, он с детства тренировал как его, так и хвост, помимо тех же рук и ног, последние из которых, благодаря своему строению были весьма цепкими и приспособленными для хватания. В пять лет, он получил свое имя, которое на наречии племени обозначало “Неустрашимый”. Только мало кто знал что у этого имени есть и другой, более мрачный вариант перевода “ Тот, кого боятся”, “Тот, кто страшит”. После десяти лет жизни, все дети начали активно принимать участие в жизни племени, помимо тренировок. К тому же, до десяти лет Старейшины внимательно смотрели какие дети к чему более предрасположены и после их десятого дня рождения, они были разделены на Воинов, Ученых, Собирателей, Охотников и т.д. Не было ничего зазорного в том, чтобы не быть воином и отдать предпочтение другому пути. Детям дозволялось лишь единожды изменить решение Старейшин: в день оглашения куда их распределяют. И либо они не согласны с их мнением и выбирают для себя другой путь, либо согласны и тогда уже нет пути назад. Для Джерета же пророчили путь Воина, на что он и согласился. Далее пошли многие годы постоянных тренировок и учебных боев. Учителя не давали им поблажек, тренируя из них полноценных машин для сражений. В возрасте четырнадцати лет, ему вместе с несколькими счастливчиками, удалось получить три наградных отметки в виде желтых браслетов из кожи, которые обозначали их успехи в учебе. Редко когда такого достигали в четырнадцать лет, но это не было невозможно. В результате, Джерету было позволено пройти Испытание Жизни. Его суть заключалась в том, что он должен был “возлечь с самкой”. А вся особенность была в том, что это могла быть любая самка племени 0т 15 до 35 лет, кроме прямых родственников. Такая традиция касалась как парней так и девушек, ибо в племени не было разделения по полу. Несмотря на полнейший Патриархат, девушки вполне могли занимать место воинов. Для него избрали его подругу детства, одногодку. Об этом он узнал, когда ее уже привели к ему в шатер, то бишь дороги назад не было. Именно тогда открылось, что Сагрэва наделила его еще одним даром. Помимо двойных чресел, выяснилось, что его семя было необычного цвета и было необайно сладким для девушки. Тем не менее, Испытание Жизни осталось позади. После этого начались куда более серьезные тренировки, в том числе с боевым оружием, вылазки на охоту, участие в охране каравана в переходах, участие в разведке пути перед караваном и т.д. Так же, отец Наиры, который заменил ему отца, учил его как взаимодействовать с животными. В этом плане у него дела шли крайне туго и пока он не заимел себе никакого личного животного, но в случае чего он всегда мог успокоить взбунтовавшуюся лошадь или верблюда. Тренировки длились до восемнадцати лет. Однако, чем дальше шло время, тем больше Джерета посещали мысли о том, чтобы покинуть племя и исследовать остальной мир. Да, они колесили по кругу пустыни и видели крупные города, но это лишь подстегивало интерес Джерета. Все эти невиданные ранее вещи, расы, занятия, все это было ему дико интересно и после этого в восемнадцать лет он все точно решил для себя. Ему удалось без проблем закончить обучение Воина, пройдя Испытание Смерти. Суть его заключалась в поединке на боевом оружии без брони до первой серьезной раны, которую определяют Старейшины. Это может быть как обширная рана, так и мелкое повреждение критической точки. Все прошлые пять лет, Джерет тренировался во владении двумя Хопешами сразу, что возможно было лишь благодаря его силе и необычайной координации движений. В бою он превращался в настоящий комок из клинков, клыков и когтей. Пусть он и не был мастером рукопашного боя, но инстинкты сделали все за него и в моментах в бою он даже перехватывал клинки ногами, а однажды перехватил летящий в него кинжал своим метровым языком и метнул обратно во врага, пусть и неудачно. В конечном итоге, нанеся огромную двойную рану клинками, он удостоился звания Воина. Однако после этого он сразу же заявил то, что повергло в шок многих. Джерет заявил что намерен стать Странником и дабы закрепить свои слова, он готов пройти Испытание Дороги Песков. Глава 3: Испытание Дороги Песков Решение Джерета повисло в воздухе, густым и тяжёлым, как предгрозовая влажность в оазисе. Шум возмущения, прошитый нотками предательства, прокатился по кругу старейшин. Стать Воином — высшая честь для сына или дочери Н’Джаху. Это означало защиту, уважение, право голоса. А стать Странником… это означало добровольно стать изгоем, тенью, голосом из песков, который не принадлежит никому. Странники были нужны — они добывали информацию, прокладывали новые маршруты, были невидимыми нитями, связывающими мир. Но их путь был путём одиночества. Величайший из старейшин, седой лев по имени Ра’шид, чье лицо было испещрено шрамами словно картой былых сражений, поднял лапу. Тишина упала мгновенно. — Ты понимаешь, Сын Наиры, что отрекаешься от звания Воина? На самом деле, мы хотели даровать тебе титул Каида и поручить руководство отрядом, но теперь...я не в праве отговаривать тебя— голос его был низким и глухим, словно подземный гром. — Испытание Дороги Песков не прощает ошибок. Наблюдатели не поднимут тебя, не поднесут к губам воды. Они лишь запишут твою смерть в свитки, либо же передадут весть о том, что ты прошел путь. — Понимаю, — твёрдо ответил Джерет, не опуская взгляда. Его зрачки-щёлочки сузились под пронзительным взглядом старого льва. — Мой путь лежит не только среди барханов Н’Джаху. Я хочу увидеть океаны, о которых поют чужеземные торговцы. Услышать гул великих городов, что не из глины и песка. Узнать, чем живут другие расы, узнать нечто новое, что мы могли бы привнести в свое племя, чтобы стать лучше. Ра’шид долго смотрел на него, а потом медленно кивнул. — Да будет так. Испытание начинается на рассвете. Цель — пройти Кольцо Пустыни за два годовых цикла. Ты не имеешь права входить в города и крупные поселения. Ты можешь взаимодействовать только с караванами и одиночными путникам. За тобой будут следовать Наблюдатели. Их решение — закон. Их слово о твоей победе или поражении — окончательно.Не сказать что Наблюдатели были чем то плохим, вовсе нет, но их все равно...побаивались. Никто не видел их лиц, ибо они всегда носят маски. Поговаривают, что их набирают из лучших воинов племени, подставляя их смерть или пропажу без вести. Кто то говорит что это вообще не люди. Однако в любом случае их слово имеет огромный вес, а их сила не позволит никому сомневаться в том, что нападать на них будет крайне плохой затеей. На следующее утро Джерет стоял на краю стоянки. За его спиной висели два хопеша в простых, но прочных ножнах, через плечо — бурдюк с водой и мешок с вяленым мясом, лепёшками и солью. Никаких объятий, никаких напутствий. Таков был путь Странника — уходил в одиночестве. Лишь его мать, Наира, вышла проводить его. В её глазах стояла невысказанная тревога, но и странная гордость. Она молча протянула ему небольшой амулет — коготь Серпента, оправленный в бронзу. — Чтобы помнил, чья кровь в твоих жилах течёт. И не боялся её, — прошептала она. И он ушёл. В раскалённое марево пустыни.Суть Испытания заключалась в том, чтобы совершить Кольцевой маршрут вокруг некоторых мест Домена Пустыни. Начиная от Барханов Кхаррубат, он должен был пройти между Мушратом и Дикой пустыней Тысячи Огней, затем отправиться мимо Акрана к оазису Дарр-Мизра, пересечь барханы Ялмазрак и в конце, пройдя по краю Долины Проклятых миражей, встретиться с племенем снова в диких пустынях Шамаата, в месте, где он родился, в месте, где все и началось. Первый год был адом, выкованным из солнца и песка. Он научился читать дюны как книгу, находить воду там, где, казалось, её не могло быть никогда — по едва уловимому изгибу песка, по скудной зелени пустынного молочая, по ночным росам, что он собирал с помощью специального полотна. Он дрался с шакалами-убийцами, что охотились стаями на путников, уклонялся от гигантских Серпентов, чьи крылья рассекали барханы словно паруса кораблей-призраков. Он торговал с немногословными кочевниками, обменивая соль на информацию о маршрутах, и однажды чудом избежал рабства, когда «мирный» караван оказался ловушкой охотников за живым товаром. Его хопеши вкусили крови, и он впервые осознал холодную, животную ярость, что дремала в нём — наследие отца-Серпента. В эти моменты его чешуя темнела, а глаза начинали светиться тусклым желтым светом. Оставшаяся после сражения бойня, снилась бы другим еще долго, но не ему. Именно тогда же, Джерет вкусил плоти разумного существа, буквально вырвав кусок плеча у нападающего. В их племени подобное не было чем то из ряда вон или порицаемым, но все же было редкостью. Многие за всю жизнь могли так и не вкусить, а другие пожирали с малых лет. Джерет же пробовал ее ранее уже обжаренной и вяленой, но сейчас это была чистая свежая плоть, которая утолила его голод и жажду и позволила двигаться дальше. Наблюдатели были всегда рядом, но незримо. Иногда он замечал отблеск солнца на стеклянной линзе дальногляда с далёкого утёса, иногда — странный знак на песке, оставленный уже после его прохода. Они были тенью, которая проверяла его на прочность. Однажды, во время песчаной бури, он нашёл укрытие в полуразрушенном храме древнего местного никому неизвестного ныне божка. Среди обломков и древних фресок он наткнулся на скелет предыдущего Странника. Рядом с костями лежал его дневник. Последняя запись гласила: «Воды нет. Наблюдатели смотрят. Я не сдамся. Пусть песок…». Это заставило Джерета содрогнуться. Испытание было не просто формальностью. Это была оценка высшей категории, проверка на прочность для самых стойких. Шёл второй год его скитаний. Силы были на исходе, а до конца Кольца оставалось ещё несколько месяцев. Однажды, бредя по высохшему руслу реки, он услышал слабый, полный боли стон. След привёл его к старому, полузасыпанному колодцу. На дне, в тени, лежал верблюд. Молодой, но уже могучий двугорбый красавец. Один из его горбов был рассечён глубокой раной, вероятно, от когтей какого-то хищника, а в глазах стояла тупая покорность судьбе. Он был брошен своим караваном — больное животное лишь обуза в пустыне. Джерет замер. Вспомнились все его неудачные попытки приручить что-либо в племени. Вспомнились насмешки. Но тут он увидел не зверя для покорения, а такое же изгнанное существо, обречённое на смерть в одиночестве. В его глазах он увидел собственное отражение. С той лишь разницей, что верблюд не выбирал такую судьбу. Он не стал пытаться сразу его приручать. Он стал его спасать. Спустился в колодец, рискуя быть затоптанным, если верблюд запаникует. Осторожно обработал рану соком кактуса, обладающим антисептическими свойствами, который он научился добывать. Дни слились в недели. Джерет остался у колодца. Он делился с верблюдом своей скудной едой и, самое главное, водой. Он говорил с ним тихим, спокойным голосом, рассказывал о звёздах, о далёких океанах, о племени. Он боролся за его жизнь так, как будто от этого зависела его собственная. И чудо случилось. Верблюд пошёл на поправку. Исчезла покорность смерти в его глазах, сменившись настороженным любопытством, а затем и странной благодарностью. Однажды утром, когда Джерет, собрав вещи, уже собрался уходить, верблюд, хромая, встал и последовал за ним. Он сам сделал свой выбор. Они шли вместе. Верблюд, окрепнув, нёс поклажу, а после и его самого, спасая силы Джерета. Его чутьё помогало избегать опасностей и находить воду. В самые холодные ночи пустыни они грелись друг о друга. Джерет назвал его Бара, что на наречии племени означало «Выстоявший». Это был не раб и не питомец. Это был союзник, брат по несчастью, единственное живое существо, которое не пыталось убить его в этом аду. Когда на горизонте показались знакомые скалы, окаймлявшие земли Н’Джаху, Джерет не почувствовал радости. Он чувствовал лишь глухую усталость и чувство удовлетворения. Рядом с ним, гордо неся голову, шагал Бара. Из песка, словно мираж, возникли две фигуры в серых плащах с капюшонами — Наблюдатели. Они подошли к Джерету. Один из них, человек с обветренным лицом, осмотрел его, его снаряжение, оценивающе посмотрел на здорового, ухоженного верблюда. — Ты выжил. Ты прошёл Кольцо, — констатировал Наблюдатель. Его голос был бесстрастным. — И не просто выжил. Ты приобрёл. Совет признаёт твоё право. Отныне ты — Странник. К тому же, за проявленную в бою свирепость. К твоему имени приписывается прозвище Ахмар-Саиф - “Красный клинок”. Носи его с гордостью. Мы передадим записи о твоем пути и они пополнят Библиотеку племени. Если увидишь кого то с таким же амулетом что мы тебе передадим, в случае чего вы обязаны помочь друг другу, если ситуация того требует. Тем не менее, тебе запрещено возвращаться в племя на протяжении пяти годовых циклов, все согласно правилам. Путешествовать племя будет все так же, так что по прошествии этого времени ты должен будешь знать как нас найти, если будешь держать в голове очередность стоянок. Второй Наблюдатель молча протянула ему небольшой бронзовый амулет — официальный символ Странника, которая давала ему право на свободный выход из племени и признание его статуса. Так же вдвовесок был небольшой мешочек с деньгами и самоцветами, в качестве награды и в качестве сбережений. Джерет взял амулет и мешочек. Он не пошёл к кострам племени. Он повернулся к Баре и похлопал его по боку. — Пошли, брат. Наш путь только начинается. И они вдвоём скрылись в сгущающихся сумерках, оставляя за спиной землю, которую он когда-то называл домом. Впереди был целый мир. Глава 4: Чужеземец в каменных джунглях Путь на север от земель Н’Джаху был для Джерета и Бары путешествием в другой мир. Сухая, выжженная земля постепенно уступала место жёстким кустарникам, а затем и первой, робкой зелени. Воздух, всегда кристально чистый и сухой, становился влажным, тяжелым и густым от чуждых запахов — прелой листвы, хвои, далёкого дыма очагов и чего-то ещё, чего Джерет не мог определить. Южные Врата оказались не просто проходом, а грандиозным укреплённым фортом. Здесь царила суета, в десятки раз превосходящая самый оживлённый день в стойбище его племени. Казалось, все расы мира сошлись в этом месте: люди, гномы в запылённых доспехах, несколько высоких, надменных эльфов-купцов, и даже пара большеглазых существ, которых он позже узнал как лимпов. На него и его верблюда смотрели с нескрываемым любопытством, брезгливостью и страхом. Чешуя, хвост и холодные змеиные глаза заставляли стражников у ворот задержать его на час, пока старший офицер сверялся с какими-то свитками, видимо, проверяя, не объявлен ли в розыск «рептилоидный убийца». За Вратами открылся Домен Древа. Джерет был ошеломлён. Он видел деревья лишь в редких оазисах, низкие и корявые. Здесь же вздымались к небу гигантские сосны и дубы, образующие сплошной зелёный полог, сквозь который лишь пятнами пробивалось солнце. Шум пустыни — завывание ветра и шелест песка — сменился навязчивым гудением насекомых, щебет птиц и шелест листвы. Бара, привыкший к широким открытым пространствам, нервно фыркал и пугался каждого шороха. Они шли по Самоцветному тракту, мощёной дороге, которую Джерет счел бы величайшим чудом света, если бы не растущее чувство тревоги. По сторонам попадались Истуканы — так он назвал странные, молчаливые каменные статуи, почти полностью поглощённые мхом и плющом. От них веяло древностью и тоской, и Джерет инстинктивно ускорял шаг, чувствуя на себе их незрячий взгляд. Через несколько недель пути он достиг Версилии. Город, куда стекались все товары с юга, оглушил его. Гомон толпы, скрип повозок, крики разносчиков, звон молотов из кузниц — всё это слилось в один сплошной рёв. Воздух был густым от запахов пота, специй, жаровен и нечистот. Джерет впервые почувствовал себя по-настоящему потерянным. В пустыне он мог по песчинке прочитать историю места. Здесь каменные стены хранили лишь чужие секреты. Он нашёл приют на грязном постоялом дворе на окраине и с утра начал искать работу. Его внешность пугала горожан. Ему отказывали в лавках и мастерских, хозяева брезгливо морщились и отворачивались. Но Джерет был упрям. Он не гнушался никакого труда. Его сила, выносливость и дисциплина, выкованные в племени, нашли применение. Он брался рубить дрова на окраинах, его двуручный взмах топора валил сосну за три удара. Ночью он стоял охраной у трактира «Подлиный Дракон», где его свирепая внешность как нельзя лучше подходила для отпугивания пьяных дебоширов. Он разгружал повозки, таскал тюки и даже помогал местному мяснику — его железная хватка и нечувствительность к виду крови оказались как нельзя кстати. А то прошлого помощника натурально свалило с ног когда мясник обезглавил при нем корову. Больше на работу тот помощник не вернулся. Джерет учился, наблюдал, как люди общаются, как торгуются, как лгут с улыбкой на лице. Он копил монеты, отказывая себе во всём, кроме самого необходимого. Прошло пару лет. Он уже скопил неплохую в целом сумму и почувствовал зов дальних дорог. Слухи и истории в трактире манили его на запад, к морю. К Вельсмуту, портовому городу, где, как пели песни, тротуары были вымощены золотым песком. Путь до Вельсмута был легче — он уже был не зелёным юнцом из пустыни, а закалённым странником. Сам город поразил его своим хаотичным великолепием. Здесь пахло солёным ветром, смолой, экзотическими товарами и дорогими духами. И здесь Джерет впервые позволил себе расслабиться. Он познал всю прелесть публичных домов, где женщины с кожей цвета слоновой кости или загорелой, как песок, смотрели на его необычную внешность не со страхом, а с жгучим любопытством. Он тратил тяжело заработанные деньги на изысканные, по его мнению, яства — засахаренные фрукты, жирные мясные пироги, пряное вино. Он пил крепкий эль в портовых тавернах, слушая небылицы моряков. Это был ошеломляющий, опьяняющий калейдоскоп, в котором он терял себя, пытаясь заглушить тоску по широким просторам и ясным законам пустыни. Но его сбережения медленно но верно таяли. И вскоре наступил момент, когда кошель достаточно похудел, а щедрые «друзья» по застольям внезапно исчезли. Ему снова пришлось искать работу. И здесь его настигла беда. В одной из таверн на него налетел разгневанный щеголь в расшитом камзоле. Явно не местный аристократ какой. От него пахло дешёвым парфюмом и дорогим вином, видимо он ещё был и в доску пьян. Его карету почему-то подали не сразу, и он решил выместить злость на самом необычном посетителе. Который, к тому же и сидел у ближайшего к выходу столика, дабы держать в поле зрения своего верблюда. — Эй, чешуйчатый! Ты, чудовище пустынное! Это ты напугал всех лошадей своим смрадом? — прошипел он, подходя к столу Джерета и хватая рукоять шпаги. Джерет, уже изрядно уставший от городских глупцов, даже не встал. Он лишь медленно поднял на него свои узкие зрачки. — Перестань орать. Мешаешь пить, — тихо, но чётко прорычал он, его голос звучал как скрежет камней, а хвост нервно подергивался. Это привело щеголя в ярость. Он дёрнул шпагу из ножен. Но в этот момент Бара, мирно жующий свою еду у входа, лениво повернул голову и с самым искренним презрением, на которое способен верблюд, плюнул прямо на камзол авантюриста. Тёплая, липкая, невероятно вонючая зелёная масса растеклась по дорогой ткани. Пусть зверь и был не особо полезен в бою, в виду своего характера, но Бара умел удивительно метко плеваться в тех, кто ему не нравится и в частности когда те обнажают оружие на него или его хозяина. Уж больно он был чувствителен к подобному, а потому после плевка верблюд спокойно, с чувством собственного превосходства продолжил жевать свою еду. В таверне на секунду воцарилась мёртвая тишина, а затем взрыв хохота потряс стены. Аристократ, багровея от унижения, онемел. Вытирая с лица верблюжью слюну, он, было хотел заколоть животину, но грозный рык ящера и мощная пощечина хвостом, впечатлила авантюриста достаточно, чтобы он убежал под свист и улюлюканье собравшихся. Но месть его была тихой и подлой. На следующий день Джерет обнаружил, что ему отказывают везде. Не только из-за внешности, а по «необъяснимым причинам». Хозяева отворачивались, как только он заговаривал о работе. Шёпотом ему объяснили: «Тебя проучил один знатный молодой дурак. Сказал, чтоб с тобой никто не связывался. „Варвара с юга“». Его репутация была уничтожена одним взмахом ядовитого языка. Деньги подходили к концу. Выбора не оставалось. Собрав свои жалкие пожитки, он с позором покинул Вельсмут и ушёл в густые леса, окружавшие город. Валка леса и охота — вот всё, что ему оставалось. Он вернулся к истокам, к тому, с чего начинал в Версии. Только теперь он был ещё более одинок, разочарован и зол на этот мир, который так легко принял его деньги, но так же легко отверг его самого. рик повторился. Не крик нападения, а крик полной беспомощности и страха. Он бросил топор и бесшумно ринулся в чащу. Вскоре он нашёл её. Девушку, совсем юную, в порванном платье. Она сидела на корточках под огромным дубом и плакала, запутавшись в колючем кустарнике. Она просто сбилась с тропы и заблудилась. Джерет молча подошёл, его тень упала на неё. Девушка вздрогнула и в ужасе подняла на него глаза. Но вместо ожидаемого крика, в её взгляде он увидел не страх перед чудовищем, а надежду на спасение. Он молча рассек колючки лезвием своего хопеша и протянул ей руку, на что та ответила тем же. Он молча вывел её к окраине леса, откуда уже был виден Вельсмут. Девушка, придя в себя, засыпала его благодарностями. Она с интересом разглядывала его, её взгляд скользнул по хопешам, по его мощной фигуре, остановился на верном Баре. — Вы… вы ищете работу? — робко спросила она. — Видите ли, я путешествую, и мне требуется защита. Дороги небезопасны. Я могу предложить скромную плату, еду и… я кое-что смыслю в лечении, если вы, конечно, поранитесь. Джерет смотрел на это хрупкое, но странно решительное создание. Она не боялась его. Она предлагала ему не подачку, а контракт. Работу. Путь. После месяцев изгнания и отчаяния это было как глоток воды в пустыне. Он медленно кивнул, его хвост совершил плавный взмах, сметая с земли прошлогодние листья. — Я согласен.