Дарион Реваль

Дарион Реваль родился в ремесленной семье. Его отец был городским кузнецом, мастером с добрым именем и устойчивым доходом. К его горну приходили знатные господа за оружием, купцы за подковами и заморскими клинками, а также стража за доспехами. Семья не жила в роскоши, но и бедность им была чужда. С юных лет Дарион проводил время в мастерской, вдыхая запах угля и раскалённого металла и наблюдая, как из железа рождаются клинки. Мальчишку тянуло не столько к молоту, сколько к самим мечам. Он держал их в руках, примерялся, повторял движения, подражая воинам, которых видел на улицах. Отец заметил это увлечение и долго колебался, но когда Дарион подрос и проявил не только интерес, но и настойчивость, кузнец решился вложить часть сбережений в обучение сына. Так юноша оказался в школе эсвилянского фехтмейстера по имени Маэстро Лоренцо ди Валери. Учитель был человеком строгим и придирчивым, обычно он брал в ученики отпрысков богатых семейств и юных дворян. Деньги кузнеца и жгучее стремление Дарона сделали своё дело. Для него началась долгая и изнурительная наука. Маэстро учил не размахивать железом, а мыслить. Он любил повторять, что меч является продолжением ума, а не руки. Дарион осваивал шаг, равновесие, умение читать движение противника ещё до того, как тот нанесёт удар. Тренировки тянулись бесконечно: стойки, приёмы, связки, а затем спарринги, где ошибки не прощались даже деревянным клинком. Лоренцо не терпел глупости и заставлял своих учеников работать до изнеможения. Именно эта строгость сделала из Дарона не простого рубаку, а настоящего мечника. Закончив обучение, он покинул школу не как рыцарь, связанный клятвами, а как свободный мечник. С этого момента его жизнь превратилась в бесконечную дорогу. Он странствовал по землям, жил по большей части на тракте, воду пил из луж, ел то, что удавалось подстрелить или выпросить. Его путь сопровождали драки в трактирах, побоища у крепостей, дуэли на городских улицах и поединки на ярмарочных площадях. Иногда он нанимался к купцам или мелким вельможам, иногда продавал свой клинок случайным спутникам, но чаще всего оставался сам по себе. Эти годы сделали его тем, кем он стал. В пыльных дорогах он привык полагаться только на собственный меч. В драках он научился держаться против многих, в дуэлях оттачивать точность, а в поединках ради хлеба сохранять хладнокровие даже тогда, когда на кону стояла жизнь.