Гийяра Оактарен

Чудовищами не рождаются... ----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------- В канун самой темной ночи в Торнвальде один из домов огласил слаженный крик двух детей. У инквизитора и его жены, целительницы, родились девочки близнецы. Они впитали в себя все от родителей: силу отца и темные волосы, удивительно синие глаза и красоту матери. Гийяра, и ее сестра Аэрдин были близнецами во всех смыслах и суевериях, которые сопутствуют этому: одна ударится – другая начинает плакать, одна засмеется – второй тоже становится весело. С самого начала они были неразлучны, всегда были заодно, всегда, как одно целое, но вот предпочтения все же начали расходиться с возрастом: Аэрдин больше нравилось возиться с редкими в столь суровой местности растениями, читать рукописи, готовить, рисовать, врачевать, помогать матери с больными, а вот Гийяре… Что ж, тут отец мог ею гордиться, так как она пошла скорее по его стопам: характером она больше походила на мальчишку, ей были скучны девчачьи игры и занятия, и куда больший интерес у нее вызывали сказания и сказки о великих воинах, что доблестно сражались и пали в бою, клинки или стрельба из лука, борьба за правое дело, сражения с чудовищами. Блеск стали и скорость полета клинка завораживали ее, и однажды, набравшись смелости, маленькая проказница утянула у отца меч, пока он был занят чисткой лошади. Оружие было, естественно, тяжелым и явно не по руке, но в воображении ребенка все рисовалось иначе, и пару раз она даже размахнулась клинком, правда тут же чуть не лишилась запястья, когда оружие вывернулось из руки. За такую шалость Гийяре, конечно, влетело по первое число, однако, ее стремление попробовать себя на стезе воина отец все же поддержал, мало по малу объясняя, что к чему, показывая и обучая первоосновам боя. По итогу, грамоте, бытовым делам близнецы учились вместе, но вот в остальном они выбрали разные стези: лекарь и воин. Аэрдин училась у матери всему, что она знала, помогала ей, была добра и кротка душой. Гийяра же изучала дело отца, особенно уделяя внимание военной подготовке, а вот с верой его и фанатичностью она была не очень согласна. Как инквизитор он порой проявлял излишнее рвение, и при малейшей угрозе тут же стремился искоренить зло самыми радикальными методами. Это как раз и отталкивало девочку, но, она прекрасно понимала, что времена не простые, как и сама работа отца, и что нужно лояльнее относиться к подобной «специфике», ведь родители, как она считала, непогрешимы и всегда действуют за правое дело. С такими мыслями Гийяра стала упорнее заниматься тренировками, а также врачеванием, чтобы в будущем пойти по стопам отца и занять свое место в рядах инквизиции. …чудовищами становятся. ----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------— Время шло, близнецы росли. Каждая огромным трудом потихоньку добивалась того, о чем мечтала. Аэрдин стала хорошо разбираться в алхимии и врачевании, Гийяра преуспела в ратном деле, строевой подготовке, верховой езде и вплотную начала заниматься методиками инквизиции. Она стала изучать человеческое тело, какое влияние на него оказывает скверна, как сказывается она на организме. Изредка отец брал ее с собой на различные «выезды» группы, объясняя, что стоит делать и как лучше не поступать. В учении он был строг и за любую провинность не гнушался наказывать родную дочь, дабы не позорила его имя и честь. Гийяра принимала это с честью, вынося все тяготы, стараясь быть достойной своего отца и в дальнейшем прославить его имя. Взрослея, она даже смогла стать послушником, хоть и с огромным трудом. Она участвовала во вскрытии тел и изучении последствий ереси на трупах, даже довелось посмотреть на хтоническую тварь, что была поймана и заключена в оковы. Девушка не знала до конца, нравится ли то занятие, которым она занималась, или же нет, но она искренне считала, что делает правое дело… Пока не увидела изнанку всего этого. Так уж получилось, что на рядовой, казалось бы, вылазке отряд нарвался не просто на стаю диких волков, а на тварей, напитанных чумой. Жуткие мутации напрочь изменили их облик, сделали свирепее, опаснее. Несколько боевых братьев были тяжело ранены, а потому был направлен гонец к городу, чтобы на выручку прислали лучших лекарей, ведь некоторые могли и не дожить до рассвета. Как на зло на это отправилась мать Гийяры вместе с Аэрдин. Прибыв на место, они тут же приступили к лечению раненых, вот только то ли по неосторожности, то ли по злому року они контактировали и с зараженными. На рассвете Аэрдин начало тошнить и поднялся жар, и как бы мать ни старалась, заходясь в приступе кашля с кровью – ни одна припарка не помогала, как и магия. Глядя на то, как жена и дочь борются с признаками чумы, отец собственноручно вынес им единственный, по его мнению, приговор – смерть. Он не стал церемониться, не стал даже пытаться излечить от скверны свою семью. Они бросали тень на его имя и на непорочность. А потому, выхода другого для него и не было. Гийяра дремала после тяжелой ночи, когда из кратковременного сна ее выдернули жуткие крики боли. Выбежав из палатки, она с ужасом смотрела на столбы, к которым были привязаны ее сестра и мать, и зарево от огромного костра. Это зрелище настолько ее поразило, что она даже не поняла до конца, что происходит – это просто не укладывалось в ее голове. И лишь когда она услышала свое имя с уст сестры, то только тогда очнулась от ужаса и рванула к костру. У самого пламени ее перехватил отец, повалив на землю и не давая ничего сделать. Она вырывалась, но все было безуспешно. Она закрывала глаза, пыталась не слышать крики матери и сестры, пыталась не чувствовать дикую боль во всем теле, но отец, держа ее за волосы, заставлял поднимать голову и внимательно смотреть за происходящим. Лишь когда наступила тишина, прерываемая только треском сгораемых поленьев, а воздух наполнился отвратительным запахом жженого мяса, он отпустил свою дочь. Именно в тот момент что-то в душе Гийяры сломалось, и возникла пустота. Со смертью близняшки и мамы она почувствовала, будто лишилась части себя, словно кто-то отрезал ей руку или ногу. Именно тогда появились первые ростки безумия и ярости. И хотя она согласилась для видимости с отцом, что это было необходимо, девушка на пепелище поклялась, что обязательно отомстит, какую бы цену ни пришлось заплатить. Теперь инквизиция ей не казалась таким уж правым делом, а святости в ней и вовсе не было. И все же Гийяра продолжила быть послушником, помогая отцу, изучая скверну и изучая людей, выжидая, как дикий зверь на охоте удобного момента. Спустя годы она свершила свою месть. Безумие. Ересь. Перерождение. ---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------- Все произошло накануне назначения отца на чин третьего ранга – ординатора. Он собрал свою группу младших инквизиторов в своем доме, чтобы отпраздновать сие событие. Играла музыка, горели свечи, в воздухе витали запахи благовоний, а стол ломился от яств. Красота. Триумф. Гийяра улыбалась всем, кланялась, и поздравляла своего родителя. Вместе с остальными она пила пряное вино, с одним весьма интересным ингредиентом, который было почти невозможно учуять из-за специй. Кровь зараженного чумой. Празднество перевалило уже за полночь, когда захмелевшие инквизиторы начали чувствовать себя не очень хорошо. Похмелье? Едва ли… Жар, тошнота… Отец девочки понял все тогда, когда в уже полутемной зале сверкнула сталь. Краткий миг, и крик боли привлек внимание окружающих. Ординатор лежал на полу с отрубленной ногой, а над ним стояла его дочь, безумно улыбаясь. Она слышала, как людей тошнит, как они выблевывают из себя все, что съели, пытаясь захмелевшими умами понять, какого черта происходит с ними, и что делает их сестра по оружию, почему их ординатор лежит в крови. Но даже крик начальника их сейчас заботил куда меньше, чем собственное состояние, которое все ухудшалось и ухудшалось. Заметив, как отец решил сложить какой-то жест из мануантики, Гийяра тут же отсекла ему еще и руку. Новый крик боли, а девушка только сделала шаг навстречу, присаживаясь на корточки, и с любопытством наблюдая за ужасом в глазах родича. «Это тебе за маму и за сестру, кусок дерьма. Вечных тебе мучений» – буквально промурлыкала девушка, после чего перерезала горло отцу, дав ему захлебнуться собственной кровью. Перебить оставшихся инквизиторов, которые были дай бог на один ранг выше Гийяры, ей не составило сложностей, ведь выпила она куда меньше чем они, да и желание мести придавало ей не мало сил. Она знала, на что идет, знала и то, что пути назад уже не будет. Устроив кровавую бойню, она, уже будучи пораженной болезнью, подожгла дом, и скрылась в ночи. Даже зная, какую цену ей придется заплатить, она свершила свою месть. Та самая милая девочка, которая грезила о героях древности, которая хотела сражаться за правое дело с ордами монстров, умерла в тот самый день, когда на костре была сожжена ее сестра и мать, и только теперь на ее место встала совершенно другая личность. Уйдя как можно дальше от городов, Гийяра нашла заброшенную сторожку лесника в глуши, где смогла укрыться на короткое время. Ее тело болело и конвульсивно дергалось. По венам бежал будто бы расплавленный металл. Но самое удивительное, что со временем она начала слышать шепот сестры. Аэрдин говорила с ней даже в посмертии! Только вот она порицала все, что совершила ее близнец, а особенно – выбранный метод. Гийяра металась по хижине, пытаясь скрыться от столь знакомого голоса, закрыться от него, и совершенно не замечала, как тело ее меняется. Боль пронзала каждую клеточку организма, но это не шло ни в какое сравнение с тем, какой Ад происходил в голове у полукровки. Чума распускалась в ней, как цветок после теплого ливня, прорастая все глубже и находя отклик в той пустоте после потери, в той ярости и ненависти, что жила в ее сердце. Очнулась она спустя не меньше полтора суток на полу. Ее тело было частично преображено. Появились хитиновые чешуйки, а вместо ногтей были смертоносно острые когти. Только сейчас она поняла, что в своем безумии разнесла почти все, что было в доме. Первые недели после преображения и мутаций Гийяра была подобна дикому яростному зверю: она находила животных, разрывала их на части и питалась их телами, пытаясь утолить голод. Лишь спустя месяцы она, наконец, вновь обрела тот разум, что был на момент заражения. Девушка долго обуздывала своего зверя, постепенно беря его под контроль, как и мутации над телом. Теперь она научилась использовать свое проклятье, как оружие, как новые возможности. Кровавый путь. ------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------ Переродившись изувергом, Гийяра долго осваивалась, изучала возможности своего тела, способности. Понимание вещей к ней приходило на основе опыта, который она приобрела еще будучи в рядах инквизиции. В какой-то степени ей было даже проще, чем другим. Тем не менее, к людям она выходила очень настороженно, и начинала с деревень. В самом начале ей было крайне тяжело сохранять контроль над собой и не поддаваться ярости и искушению перед свежим мясом. Она срывалась, убивала, устраивала резню и проливала кровь, после чего ей приходилось бежать и прятаться, ведь подобными действиями она привлекала нежелательное внимание. Тем не менее, со временем, она потихоньку осваивалась, училась на собственных ошибках, и адаптировалась. И все же, даже путешествуя, не останавливаясь нигде на долго, на нее вышла «Гидра» – таинственная организация, промышляющая смертью, сборище психопатов и убийц, готовых пролить реки крови. Видимо, своей кровожадностью изуверг смогла кого-то «очаровать». Первые заказы, первые жертвы… Всегда в разных местах, всегда внезапны, всегда интересны. И всегда конкуренция. Несколько раз Гийяра сталкивалась с другими «Воронами», что спешили принести смерть, но она всегда была быстрее и куда сильнее. Иногда это были заказы простые, а иногда приходилось устраивать целое театральное представление, чтобы добраться до жертвы. Но самое страшное, что изувергу это очень даже нравилось. Постепенно заказы становились сложнее, что прекрасно тренировало не только физическую подготовку Гийяры, но и ее внутреннего зверя. Тем не менее, это кровавое безумие иногда отступало: «уговоры сестры» заставляли девушку отступить и отдать контракт другим «Воронам», да и в целом поступать с другими людьми довольно миролюбиво. Так мало по малу Гийяра начала учиться балансировать между кровавым безумием и человечностью. «Любовь, друзья – не для меня, ведь мой удел – проклятье».