Элианора Вессаль

Элианора родилась в зимнюю ночь в поместье Вессаль, стоящем на стыке холмов и сосновых рощ, в земле, где снег не сходит до середины весны. Она была единственным ребёнком в семье древнего, но вырождающегося рода, чей герб давно потускнел, а стены – обветшали. Её мать умерла при родах, и отец, сэр Эдмар фон Вессаль, человек суровый и отстраненный, с тех пор обращался с дочерью скорее как с наследницей, орудием, чем как с ребёнком. С младенчества её окружали тишина, холодные комнаты и сдержанные голоса. Няням строго наказывалось: не баловать, не ласкать, не рассказывать сказок – только дисциплина, молитвы и базовое обучение. Вместо сказок на ночь – чтение хроник о войнах и житий святых. К шести годам Элианора уже умела читать, писать, молиться нараспев и держать спину ровно часами. Слишком взрослая для ребёнка, она рано научилась не показывать эмоции, за что получала редкое одобрение отца. Его любовь проявлялась через похвалу за выдержку, строгость и точность речи. Первая искра магии случилась в семь лет — но без истерик или фейерверков. Она просто согрела себе руки в холодном зале, сжав ладони и сосредоточившись. Огонь вспыхнул на мгновение — без разрушений, лишь тёплый свет. Но она тут же поняла, что лучше об этом молчать. Через год слуги начали её бояться: свечи возле неё загорались без кремня, а когда одна служанка попыталась ударить её за непослушание – та внезапно ослепла на день из-за внезапной вспышки. Элианора не плакала. Она лишь извинилась и тихо сказала: «Я не хотела». С тех пор её опасались и и лишний раз старались не действовать на нервы. Элианора практически не играла с другими детьми. Во-первых, других детей в поместье почти не было – род Вессаль хирел, соседей с детьми держали на почтительном расстоянии, а слуги не осмеливались подпускать к ней своих отпрысков. Во-вторых, ей было с ними скучно. Их разговоры казались ей бессвязным шумом, движения – дергаными, эмоции – чрезмерными и поверхностными. Она смотрела на них, как взрослый учёный на подопытных мышей: с лёгкой усмешкой и холодным интересом, без намерения "вовлекаться". С раннего детства её одевали строго – никаких кружев, только плотные ткани, часто тёмных цветов, что, впрочем, во взрослом возрасте вылилось в то, что она не любила черный цвет. Любимой вещью была застёжка с эмблемой рода – геральдическая звезда, которую она натирала до блеска. Даже в детстве держалась прямо, с выражением лица, которому больше подходило слово «внимательное», чем «детское». К 12 годам Элианора была не тем, кем казалась. Она могла молча часами слушать священника, но мысленно разбирать его логику на части, а после использовать в разговорах с отцом или слугами. Могла улыбнуться, чтобы её пожалели – и тут же использовать это как повод получить больше свободы. Сквозь внешнюю холодность уже проступала та, кем она станет: манипулятором, женщиной, чей интеллект всегда на шаг впереди эмоций – особенно чужих. Элианору привезли в Радикс Магна в имперской столице на сером экипаже без герба. Обыкновенно сюда собирают детей из церковных приютов и приходов со всей Империи, но Эдмар фон Вессаль надеялся дать своему ребенку будущее, которого не сможет он. Прощание с отцом было коротким – он передал ей стальной медальон с гербом рода и сказал: «Здесь ты станешь полезной. Остальное — неважно.» Академия Радикс Магна – это не просто школа. Это монастырь, казарма и приют для ветеранов Инквизиции в одном лице. Здесь обучали как чистых душой клириков, так и пылающих праведной яростью паладинов. Но Элианора не была добросердечной и святой, как и не пыллаа яркими эмоциями, она собиралась стать инквизитором: вычищать ересь, подавлять ведьм, очищать сознание от сомнений. Учёба сочеталась с телесными наказаниями, жёсткой дисциплиной и постоянными проверками на преданность Церкви и священным учениям богословов. С первого дня Элианора не испытывала шока. Она была готова. Более того — большинство методов ей казались знакомыми, почти домашними. Сначала её считали "тихой серой мышью". Она не выказывала агрессии, редко спорила, почти не дружила. Однако оценки у неё всегда были выше, дисциплина – безупречна. Преподаватели быстро заметили: она читает больше, чем требует программа. Изучает вперед всех анатомический трактат Фатлия Фронштейна, как и иные трактаты врачевания. Она не нарушала правил. Она просто шла вперёд. Больше врачевания и иных типичных для будущего инквизитора дисциплин она практиковала только врожденный валиизм стихии огня, ставший её главным и наиболее важным оружием. Друзей у неё не было. Но и врагов — тоже. Она говорила редко, но метко. Всегда спокойно, без угроз и демонстрации силы. Её интонация вызывала неловкость даже у старших. Некоторые говорили, что она «видит тебя насквозь». Другие — что «в её глазах нет души». Однажды она заявила в открытую: «Я не нуждаюсь в симпатии. Мне достаточно пользы.». Однажды её попытался «вытянуть» один из самых блистательных юношей потока — сын священника, харизматичный паладин. Он шутил, защищал её на тренировках, делился хлебом. Через неделю его отчислили. Формулировка: множественные нарушения дисциплины, сомнения в догматах, вольные трактовки канона. Никто не знал, что именно случилось. Но после его исчезновения Элианора, стоя одна на вечерней молитве, произнесла в сторону гаснущих свечей: – Он сам был себе врагом. Я лишь показала зеркало. Когда однажды отец прислал ей письмо, Элианора сожгла его сразу после прочтения и более никогда не вспоминала о нем. Многие интересовались, что же там могло быть написано такого, что такая холодная и спокойная девушка бы поступила столь резко и опрометчиво. В нем было всего лишь три слова: «Я люблю тебя». Это были слова, которых она ждала всю жизнь и именно они в ней вызвали самые яркие эмоции, слезы так и норовили вырваться наружу и она пресекла сентиментальный порыв одной огненной вспышкой в своих руках. Так прошли шесть лет. Она окончила академию одной из лучших, с высшими баллами по теологии, риторике и допросной практике. Её не провожали. Её не ждали. Она не улыбнулась. Только крепче сжала медальон в кармане – единственное, что связывало её с прошлым, с отцом, с уездным домом на краю мира. Теперь она была Инквизитором. Теперь – началось настоящее. После выпускных обрядов в Радикс Магна Элианора получила сан инквизитора. Её направили в пограничный кафедрат на северо-востоке Империи, где ожесточенно подавляли вспышки ереси и ведьмовства. Она прибыла одна, без эскорта, с дорожной сумкой, маской и перстнем инквизиторами, стальной медальоном. Местные офицеры и духовники поначалу не приняли её всерьёз – юная, бледная, в холодном облачении инквизитора, без привычной для инквизиторов свиты. Но вскоре она раскрыла заговор в рядах местной знати – без пыток, без огня, только наблюдением, подслушиванием и скупыми, ледяными допросами. К утру запылали костры и она получила свою первую репутацию. С этого момента Элианора предпочитала работать одна. В течение следующих трёх лет Элианора странствовала по отдалённым провинциям: далекий север, дикий восток и пылающие дюны юга. Она меняла одежду, имя, почерк – но всегда оставалась в рамках миссии. Под её маской могли быть слуга, библиотекарь, трапезная сестра – или авантюристка, знахарка, молодая вдова. Её двойственная натура начала работать на неё: внешне — кроткая, растерянная, наивная. Внутри — хищник. Она собирала информацию, наблюдала, скрытно вмешивалась в ритуалы и собрания. Там, где другие поджигали деревни и устраивали казни, она выкорчёвывала ересь тихо, незаметно, выжигая её изнутри, чтобы после не оставалось ничего. Часто использовала засланных прежде агентов и членов свой свиты. Так она собирала информацию и готовилась нанести решительную атаку, способную уничтожить угрозу за один выпад. Она продолжает идти вперед в своем служении Инквизиции. И ничто не может поколебать её веру. Даже она сама.